Жизнь пяти

Прости, но я не пойду за тобой. Не пойду, ибо данные магии и учителю обещания связывают руки мои. Прости, ибо не слабости человеческие направляют стопы мои. Прости, ибо не печали и любви служит мое сердце, ибо не чувства, а долг повелевает моим разумом.

И она, чуть прикрыв тонкими веками влажные глаза, вновь вспоминает тот далекий вечер в теплом, коричневато-синем полумраке ректорского домика, голос Нердана Йормана, спокойный, ровный, мелодично-вкрадчивый, голос, который рассказывает ей цель ее только-только начинающейся жизни.

Эиорлоэ эра дерлаастэ75, Вала.

Он слегка наклоняет голову, аккуратно опуская щеку, отчасти закрытую жесткой, седой щетиной на согнутую в кулак руку и, убедившись, что она поняла смысл слов, продолжает.

Слияние или разделение двух частей одного великого целого, отраженного в каждом из нас своей двойной сущностью, слияние или разделения того, что в неразрывном взаимодействие своем составляет мир. Слияние или разделение магии и реальности, слияние или разделение двух параллелей.

Его старческие, удивительно ясные, прозрачно – голубые с серым ореолом темных зрачков глаза блестят отсветами живого, холодного огня.

Когда-то, многие арки назад, мир был другим: определенным и постоянным. Однако затем все изменилось, исходный, первоначальный баланс двух составляющих был утерян, весы мироздания качнулись и впредь так и не смогли остановиться вновь. Параллели, тронутые увлекаемым их импульсом взаимного движения, перестали быть стабильными друг относительно друга, в своем бесконечном стремлении к равновесию они превратились в два одновременно и притягивающихся, и отталкивающихся полюса, в два беспокойных, жаждущих былого постоянства начала. Однако именно это движение, его неопределенность, его кажущаяся нам в силу ограниченности собственных жизней квазистатичность, и является причиной того, что мир не способен вернуться к своему исходному состоянию.

Круг замкнулся. И тут же разомкнулся вновь, когда, словно из самой магии, из самой канвы мира, по его велению, родился удивительный, устремившийся к своей великой, неведомой нам цели сертэ, когда человек-маг, такой же двойной, такой же исказившийся, как и сам мир, сотворил свое заклинание.

Однако, асзентэ76, здесь разумно остановиться и задать вопрос. А каково было оно, то состояние? А точнее: каково было взаимное положение параллелей? И если уж совсем прямо и грубо: была ли магия?

И еще: хотим ли мы, чтобы была магия?

Ведь только мы, маги, способны собственными действиями привести мир к постоянству, соединив окончательно и безвозвратно или, наоборот, навеки разведя в противоположные стороны две параллели, объединив или разделив их. Только мы, маги – удивительные мосты между составляющими собственного естества и естества нашего мира, имеем возможность также значительно повлиять на него, как это уже было сделано однажды. Именно мы, вооружившись помощью сертэ, должны рано или поздно исполнить предначертанное.

Но выбор стороны, того полюса, куда мы направим свой путь, зависит лишь от нас самих.

Хотим ли мы соединить параллели или разделить их? Что правильнее? Что истиннее, Вала? Эиорлоэ эра дерлаастэ?

Действия короля, тот буйный, неукротимый, вырвавшийся из-под контроля, словно эта метель перед ее глазами, расцвет магии первых лет правления Скейлера настойчиво толкнул параллели к сближению, а последующие Темные арки лишь добавили ему ускорения. Они должны были остановить, должны были прекратить это. И прекратили. Однако, к сожалению, не до конца…

Эиорлоэ эра дерлаастэ? Запомни ответ, Вала.

Холодные серые глаза ирломы77 будто продолжали смотрели на нее из прошлого, из вечности времени, напоминая о возложенной однажды миссии.

Дерлаастэ78, учитель…

Смерть короля не решила всех проблем. Параллели сближались, подхваченные стихийной волной человеческих ошибок и природной инерцией безустанного стремления собственных сущностей. Поэтому им, его ученикам, надо было вновь найти способ предотвратить, затормозить, остановить и окончательно, раз и навсегда, обратить вспять это неутомимое движение.

И Вала знала, как тогда знал Нердан Йорман, призывая их за собой, что в одиночку ей не справится. Теперь ее письма, тонкие листы бумаги, хрупкие лепестки надежды, уже летели по миру. Только вот отчего-то ей казалось, что она никогда не получит на них ответов.

5. Самое темное время – перед рассветом

Темные арки – какое странное название придумали мы для тех почти трех десятилетий мрака, какое ошибочное по форме, ибо арк есть жизнь человека, и какое верное по сути.