Читаем Жизнь по-американски полностью

"Помощь оказываем и мы и вы. Зачем применять тут двойной стандарт, утверждать, что советская помощь — это источник напряженности, а американская — благодеяние? Давайте лучше руководствоваться в этом деле объективными критериями. Советский Союз помогает законным правительствам, которые обращаются к нему потому, что они подверглись и подвергаются вооруженному вмешательству извне.

А США — таковы факты — инспирируют выступления против правительств, поддерживают, снабжают оружием антиобщественные, по сути, террористические группировки. Объективно глядя на дело, именно такие действия, вмешательство извне и создают региональную напряженность, конфликтные ситуации. Не будет таких действий — и, уверен, напряженность пойдет на спад, а перспективы политического урегулирования станут намного лучше и реальнее.

К сожалению, развитие пока идет в другом направлении. Возьмите, например, беспрецедентное давление и угрозы, которым подвергается законное, избранное народом в ходе свободных выборов правительство Никарагуа.

Буду откровенен: то, что делается Соединенными Штатами в последнее время, настораживает. Похоже, что крен делается как раз в сторону дальнейшего обострения региональных проблем. Подобный подход не облегчает нахождение общего языка, затрудняет поиски политических решений.

Что касается Афганистана, то складывается впечатление, что американская сторона намеренно не замечает "открытую дверь", ведущую к политическому урегулированию. Сейчас есть и рабочая формула такого урегулирования. Важно не мешать ведущимся переговорам, а оказать им содействие. Тогда справедливое урегулирование определенно будет найдено.

Господин Президент, я хотел бы, чтобы Вы отнеслись к моему письму как к еще одной нашей "беседе у камина". Мне искренне хотелось бы не только сохранить настрой наших женевских встреч, но и пойти дальше в развитии нашего с Вами диалога. На переписку с Вами я смотрю как на важнейший канал подготовки нашей встречи в Вашингтоне.

До Нового года остается совсем немного, и я хотел бы передать Вам и Вашей супруге наши самые теплые пожелания.

С уважением, М.Горбачев 24 декабря 1985 года".

Спустя несколько дней после Нового года Джордж Шульц и посол Добрынин приступили к обсуждению деталей следующей встречи на высшем уровне, и мы направили Горбачеву приглашение приехать в Вашингтон в конце июня.

На приглашение ответа не поступило, хотя Горбачев и ответил на затронутый в моем письме вопрос относительно прав человека в Советском Союзе, заявив, что этот вопрос касается только Советского Союза, и никого больше. Вот его ответ:

"В Вашем письме от 7 декабря, переданном через министра М. Балдриджа, затронуты вопросы, по которым у нас был довольно обстоятельный разговор в Женеве. Тогда я подробно изложил наш подход к этим вопросам, и, как мне показалось, Вы восприняли сказанное с определенным пониманием.

Видимо, нет необходимости повторять, что вопросы, о которых идет речь, относятся к внутренней компетенции нашего государства и что они решаются в строгом соответствии с законами. Хочу лишь отметить, что советские законы не создают затруднений при решении вопросов выезда из СССР советских граждан, у которых есть для этого правовые основания…

Существующие законы обязательны для всех — и для тех, кто ходатайствует о выезде, и для тех, кто рассматривает выездные заявления. Таково существо нашего правопорядка, и нарушать его — под каким-либо давлением или без него — никому не дано. Думается, в США должны это понимать.

Мы, разумеется, учитываем, что в силу разных обстоятельств возникают разделенные семьи, часть которых живет в СССР, часть — в США. Только за последние 5 лет между советскими и американскими гражданами было заключено более 400 браков. И у подавляющего большинства из них, если быть точными, более чем у 95 процентов, не возникло никаких проблем в отношении воссоединения супругов и совместного проживания. Да, исключения бывают, и, в чем они состоят, мы Вам неоднократно и откровенно говорили. В целом же, и я это хочу вновь подчеркнуть, вопросы такого рода решаются нами с позиций гуманности, учета интересов людей, которых это касается.

Я разделяю Ваше желание перевести отношения между нашими странами в более конструктивное русло. Торможение же этого процесса происходит отнюдь не из-за наличия такого рода дел — хотя я не склонен преуменьшать их значения с точки зрения судеб отдельных лиц, — а из-за попыток придать им непомерный вес в общем балансе советско-американских отношений. Ключевые вопросы в этой области ждут своего решения.

Попутно замечу: как видно, сохраняющееся стремление американской стороны увязывать торгово-экономические отношения с вопросами иного плана пользы не принесет. Пора реалистически посмотреть на весь этот вопрос с позиций сегодняшнего, а не вчерашнего дня.

Как представляется, многое сейчас будет зависеть от того, насколько верно мы будем совместно следовать действительным приоритетам в наших отношениях, если хотим добиться их ощутимой нормализации уже в ближайшее время. Думаю, здесь имеются неплохие шансы.

Перейти на страницу:

Похожие книги

«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»

«Ахтунг! Ахтунг! В небе Покрышкин!» – неслось из всех немецких станций оповещения, стоило ему подняться в воздух, и «непобедимые» эксперты Люфтваффе спешили выйти из боя. «Храбрый из храбрых, вожак, лучший советский ас», – сказано в его наградном листе. Единственный Герой Советского Союза, трижды удостоенный этой высшей награды не после, а во время войны, Александр Иванович Покрышкин был не просто легендой, а живым символом советской авиации. На его боевом счету, только по официальным (сильно заниженным) данным, 59 сбитых самолетов противника. А его девиз «Высота – скорость – маневр – огонь!» стал универсальной «формулой победы» для всех «сталинских соколов».Эта книга предоставляет уникальную возможность увидеть решающие воздушные сражения Великой Отечественной глазами самих асов, из кабин «мессеров» и «фокке-вульфов» и через прицел покрышкинской «Аэрокобры».

Евгений Д Полищук , Евгений Полищук

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное