Жизнь по капельке. Медицинский детектив

Сначала Капа решила не смотреть, опасаясь, что на снимках изображены мертвецы, или, что ещё хуже, их части. Но взгляд зацепился за одно довольно крупное фото, на котором были запечатлены вполне живые, смеющиеся люди. Капитолина, неслышно ступая, подошла ближе. С фотографии на нее смотрели молодой Азин и женщина лет двадцати. Капа принялась разглядывать остальные изображения. На каждом из них был такой же молодой Азин в компании той же девушки. Они находились в разных местах: в официальной обстановке в окружении людей в белых халатах, в лесу у костра… Капа аккуратно сняла со стены карточку, на которой Александр Ильич обнимал двух смеющихся женщин. В одной старушка признала девушку с остальных снимков, другая выглядела незнакомой.

Вернувшись к двери, Капа прислушалась и, не услышав никакого шума или шагов, выскользнула из прозекторской.

Совершенно неожиданно прямо перед ней возник Азин:

— Какая встреча! Капитолина Борисовна! Какими судьбами?

Капа на мгновение растерялась.

— Александр Ильич? В самом деле, кто бы мог подумать…

Азин пристально посмотрел на старушку.

— Вы здесь по поручению Геннадия?

— Мне бы очень хотелось ответить «да» на ваш вопрос, что помогло бы избежать последующих, но я слишком стара, чтоб менять привычки, а врать не люблю с детства. А потому признаюсь, что нахожусь здесь из личной заинтересованности.

— Заинтересованности? Какая у почтенной дамы может быть личная заинтересованность в стенах морга?

Капа не спешила с ответом, и ей показалось, что Азину это не понравилось.

— И всё же, что привело вас в моё отделение? — настаивал на ответе Александр Ильич. — Вы заставляете меня волноваться по поводу вашего здоровья.

— Мне кажется, — Капа прямо смотрела в глаза Азину, — в последнее время вы много волнуетесь. Последуйте моему совету: заведите кота. Эти удивительные животные лучше всякого успокоительного! Вот, бывало, пнёшь засранца, и на душе сразу делается спокойно…

Одарив доктора улыбкой, Капитолина развернулась и торопливым шагом направилась к двери с табличкой «Выход». — Как приятно, однако, — бормотала она себе под нос, — покидать морг на своих двоих.

* * *

Гена был, мягко говоря, удивлён, получив повестку в прокуратуру. Он понимал, что речь пойдет об убийствах в госпитале, но не имел ни малейшего представления, чем может помочь следствию.

— Вы провели в отделении Азина несколько недель, — обосновал своё приглашение к разговору следователь, — общались с ним, наблюдали, видели жизнь больницы, как говорится, изнутри. Не заметили ли вы чего-то необычного?

Гена развёл руками:

— Для меня всё было необычным! Я никогда прежде не бывал в морге, не наблюдал за работой врачей в самом процессе, не общался со студентами-медиками, — Гена сделал паузу, как бы вспоминая дни и часы, проведённые в медицинской среде. — Медики, вообще, народ очень необычный, нестандартный, я бы сказал.

— Что вы имеете в виду под словом «нестандартный»? Следователь внимательно слушал, не пропуская ни слова. — У них практически не бывает стандартных ситуаций. Каждый пациент, его заболевание, его организм, его история, его родственники, в конце концов, уникальны. Решения принимаются в зависимости от обстоятельств. Для каждого больного составляется индивидуальный план обследования и лечения и затем корректируется ежедневно. Может быть, я не прав, но для меня это далеко от того, что можно назвать стандартным.

— Но в отделении Азина несколько другая обстановка, — продолжал расспрос следователь.

— Вы имеете в виду специфику отделения?

— В первую очередь, да. Там больные уже не вступают в дискуссию с доктором.

— В этом вы неправы. Работа Азина во многом связана с исследованием «живого материала», взятого на биопсии или во время операций. А это подразумевает общение с живым пациентом.

— То есть Азин общается и с пациентами, а не только с лечащими врачами?

Гена помедлил.

— Насколько я понял, это не входит в его непосредственные обязанности. Большинство патологоанатомов ограничивается выдачей заключений. Причём свое решение они не обсуждают даже с коллегами.

— Но у Азина другая практика?

— Да, у него своя схема. Прежде чем исследовать материал, он тщательно изучает историю болезни, запрашивает предыдущие карты, если таковые имеются в архиве. До того, как впервые взглянуть на стёкла, Азин знает о пациенте всё, мне кажется, иногда даже больше, чем лечащий врач.

Следователь слушал, периодически делая пометки в лежащем перед ним блокноте.

— И что происходит после того, как Азин выдаёт заключение?

— Если диагноз «рак», Александр Ильич лично встречается с больным, объясняет ситуацию и рассказывает о вариантах развития заболевания.

— И что вы думаете по поводу подобной практики?

Гена, сам себе многократно отвечавший на этот вопрос во время наблюдения за работой Азина, не задумываясь, сказал: