Жизнь по капельке. Медицинский детектив

Слёзы снова без остановки закапали из глаз, и женщина, махнув рукой, замолчала.

Зазвонил телефон.

– Капитолиночка Борисовна, ответьте за меня, – Лена поднялась из-за стола, – я должна привести себя в по– рядок.

Капа, потрясённая рассказом, кивнула, но, погружённая в свои мысли, подняла трубку и тут же положила её на рычаг.

– Геннадий, – пробормотала Капитолина, – мне нужно срочно с тобой связаться!

***

Капа набрала номер телефона и, ожидая ответа, рассуждала, следует ли всё рассказать Геннадию или оставить что-то на дорасследование.

– Капа, я как раз собирался тебе звонить: у меня сногсшибательные известия! – голос Гены звучал как голос пионера, перевыполнившего план по сбору металлолома.

– Ну, во-первых, здравствуй, друг Геннадий. А во-вторых, я сижу на стуле, так что можешь меня «сногсшибать».

– Азин был женат. Его жена умерла от рака двадцать лет назад, – начал молодой человек без лишних предисловий.

– Замечательно, но я уже в курсе. Что еще? – Капа наслаждалась произведённым эффектом, слушая в трубке сопение коллеги.

Уже с меньшим воодушевлением, осторожно, словно прощупывая почву, Геннадий продолжил:

– У Азиных была близкая подруга, они учились вместе в институте. Она выхаживала жену Азина и практически жила у них.

– И это я знаю, – с чувством собственного удовлетворения произнесла Капитолина.

– Да уж, тебя сложно удивить, – Гена явно был разочарован реакцией ассистентки на его информацию. – Делаю третью, последнюю попытку: знаешь ли ты, кто подруга Азиных?

– Нет, – теперь Капа была явно заинтригована. – Кто?

– Третья жертва! – с гордостью охотника, похваляющегося добычей, воскликнул Геннадий.

– Вот это, действительно, шокирующая новость! – задумчиво пробормотала старушка.

– И ещё, – не унимался Гена, – я нашел адрес дочери Латушкиной. Она живет за городом, могу тебя отвезти.

Капа долго молчала, наконец, Геннадий услышал её приглушенный голос:

– Наверное, будет лучше, если я совершу это путешествие во времени в одиночку.

***

Весна была на пороге, но зима решила ударить заключительным аккордом. Слепящее солнце светило что есть силы, но не могло прогреть толщу холодного воздуха. Мороз пощипывал щёки, словно зима только вступала в свои права.

Такси остановилось перед обычным деревенским домом с давно не крашенным палисадником, покосившимся сараем на задах, – ничем не примечательным строением ни на первый, ни на второй взгляд.

Капа не спешила выйти из автомобиля, смотрела на унылое здание, долго, внимательно вглядываясь, словно пытаясь разглядеть что-то или кого-то через задёрнутые занавески. Наконец она распахнула дверку машины и, ступив на землю, глотнула морозца. От этого ей словно полегчало. Бодрым шагом добравшись до крыльца, она поднялась по скрипучим ступеням и громко постучала в дверь, которую отворили сразу: видимо, её ждали.

На пороге стояла женщина, ровесница Капитолины Борисовны, но тучная, болезненного вида, неряшливо причёсанная.

– Входите, будьте добры, – пригласила она и, посторонившись, пропустила гостью. Сняв пальто и зацепив его на свободный крючок в тесной прихожей, Капа оглянулась на хозяйку.

– Прошу, – сказала та и, пройдя вперёд, повела Капитолину в гостиную. – Чаю? – на ходу спросила она.

– Нет, спасибо, – ответила Капа. – Не хочу вас задерживать. По телефону вы сказали, что помните меня и хотели бы поговорить при встрече. Мне на самом деле просто хочется узнать, где похоронена моя девочка, – Капа помолчала. – Если это возможно, конечно, – добавила она.

– Вы присаживайтесь, – женщина явно волновалась. – Вы знаете, я налью себе чай, мне так проще рассказывать, – словно оправдываясь, добавила она.

– Ну, тогда уж и мне, – согласилась Капа, подумав, что невежливо так категорически отказываться от угощения.

Женщина ушла на кухню, послышалось позвякивание чашек: создавалось впечатление, что хозяйка вовсе не торопится присоединиться к гостье.

Комната была большая и, наверное, могла показаться даже просторной, не будь так заставлена старой мебелью. Вдоль стен возвышались комоды, серванты с посудой, книжные полки, стол с телевизором. Всё это было накрыто вязаными салфеточками и, по-видимому, давно не убиралось. Возникало ощущение какой-то заброшенности и неухоженности, словно женщина эта не жила здесь вовсе, а пришла поговорить с Капой и уйдёт снова надолго, может, насовсем, оставив всё нетронутым, как прежде.

На стеклянные двери серванта были приклеены фотографии, Капа подошла и начала их рассматривать. На них были изображены какие-то люди, по-видимому, члены семьи хозяйки. Одна женщина показалась знакомой и, зная, в чей дом пришла, Капитолина начала вглядываться в лица, пытаясь вспомнить стёршиеся из памяти черты.

Женщина вернулась с подносом, расставила на стол чашки, маленький пузатый чайник с заваркой и большой – с кипятком. Капа, указывая на показавшуюся знакомой даму, спросила:

– Это ваша мать?

Хозяйка, не глядя, ответила:

– Да. Мама была главным врачом родильного дома. Её фамилия Латушкина.

– Я помню, – перебила Капа.