Жизнь под чужим солнцем

Допив наконец остывший кофе, Даша пошла переодеваться и в холле натолкнулась на свою группу в неполном составе. Ее окружили Борис, Никита, Алла с синяком зеленоватого цвета на виске, Маша с Левой, бородатый Володя, еще какие-то люди, которых она не помнила по именам. С серьезными лицами они принялись наперебой выражать ей соболезнование. Даша молча кивала, а сама думала про себя: «Странно, неужели они все так уверены, что произошел несчастный случай? Хотя, конечно, фен в ванне, почему же они должны думать что-то другое…»

— Да, а что с телом будет? — повернулась она к Леве.

— Его в Россию отправят, — замявшись немного, сказал он. — У Алины какой-то родственник дальний, он получит и, как мне сказали, организует похороны.

— Честно говоря, отправкой не мы занимались, — вступила Маша, — а наше начальство, поэтому мы не совсем в курсе.

— Ну и хорошо, — задумчиво произнесла Даша, не вдумываясь в свои слова, — да, просто замечательно.

Она боялась, что Алину похоронят в Турции. Ей казалось, что это было бы совершенно неправильно, что хоронить должны обязательно в России, в Питере. Однако заметив недоуменные взгляды окружающих, Даша догадалась, что сказала что-то не то.

— Извините.

Она выбралась из толпы и пошла к лестнице, краем уха услышав, как после недолгого молчания Лева начал говорить что-то про аквапарк, и тут же ему начали предлагать наиболее подходящий для поездки день. Все правильно, подумала Даша, люди же отдыхают. Зачем им лицемерить перед самими собой? Потом вспомнила, как ухаживал за Алиной Никита, и подумала, что уж он-то мог бы выказать побольше скорби.

В номере было невыносимо жарко, потому что солнце било в окно, а она забыла включить кондиционер. Ну и ладно, подумала Даша, все равно купаться ухожу.

* * *

На море было тихо. Отдыхающие еще только подтягивались после завтрака, молодые турки раскладывали на берегу надувные бананы, какие-то плотики, веревки, и их смех разносился по берегу. Легкий ветер с моря не взметал, как обычно, Дашины волосы, а только слегка ерошил, ласково поглаживая по голове. Как хорошо, подумала Даша, удивляясь самой себе. Как все-таки хорошо на море! Особенно если нет людей. «Особенно если никого не убивают», — некстати встрял внутренний голос.

Она огляделась, но Максима нигде не было видно. Постояв некоторое время в растерянности, Даша оттащила один лежак подальше к камням и уселась на краешке, прикрыв голову кепкой.

— А, вот ты где! — подошел он, запыхавшись.

— Ты же сказал, что на берегу будешь, — укоризненно заметила Даша.

— Да, понимаешь, нужно тут было кое-что сделать… Извини, не успел до твоего прихода обернуться.

— Слушай, — подняла она на него удивленные глаза, — а когда мы с тобой успели перейти на «ты»?

— А вот после того, как Алина умерла, и перешли, — ответил Максим. — Ты возражаешь?

Она молча помотала головой, пересыпая мелкие камушки из одной руки в другую. Алина так и не уходила ни из их мыслей, ни из их разговоров.

Максим стащил шорты, и Даша заметила, что вены на его загорелых ногах почти не видны. «Эй, ты что? При чем тут вены?» — одернула она себя. И вдруг вспомнила, при чем.

— Максим… — хрипло произнесла она.

Он дернулся и обернулся к ней.

— Максим, ты еще вот о чем не знаешь…

Торопясь и перебивая сама себя, Даша начала рассказывать про утонувшего аниматора, и про свой разговор с ним, и про куст «розана», за которым она стояла, когда он проходил мимо с какой-то женщиной. Максим слушал, не говоря ни слова, и внимательно смотрел на нее. А когда она закончила, спросил:

— Ты кому-нибудь еще то же самое рассказывала? Полиции рассказала? Они вопрос точно так же замяли, как и с Алиной?

— Да нет, — отозвалась Даша, — я только с Алиной об этом разговаривала, и она мне объяснила, что меня ждет.

— Не понял.

— Ну, что это только мои слова, и что хозяин будет меня преследовать в судебном порядке.

— Что?! Какой хозяин? В каком порядке?

— Ну как какой? Отеля, конечно. Ведь если бы я не доказала, что аниматора действительно убили, то хозяин понес бы ущерб, по-моему, моральный, и мог бы с меня его взыскать. А доказать я ничего бы не смогла, потому что Николай действительно мог, как Алина и говорила, сначала сказать одно, а потом сделать совершенно другое. Понимаешь?

Максим покачал головой и, помолчав, произнес: