Жизнь под чужим солнцем

Когда прозвенел звонок на урок, она пошла в класс и, проходя мимо Сони, больно толкнула ее в плечо. Соня охнула, схватилась за плечо, быстро-быстро замигала и сквозь набежавшие слезы увидела неизвестно откуда появившийся вихрь. У вихря были черная голова и голос Женьки Ракитиной.

— На, получи, получи! — кричала Женька, отбрасывая здоровенную Любимову к стене и колошматя ее по животу.

Та, растерявшись, даже не пыталась сопротивляться.

— Будешь еще Соньку обижать? Будешь? — яростно бросалась на нее Женька, шипя и скаля зубы. — Горло тебе перегрызу, курва!

Появление учительницы заставило перетрусившую Вику кинуться под ее защиту и наябедничать, но географичка отнеслась к жалобам насмешливо:

— Любимова, что ты мне сказки рассказываешь? Ракитина тебе до пупка еле достает, а ты говоришь — дерется.

— Ну Валентина Игоревна…

— Все, идите в класс и доставайте тетради. Вот дам сейчас контрольную на два урока — быстро забудете про ваши драки!

Выходку Женьки запомнили все, и больше никто не претендовал на место рядом с Соней. Вот еще, с полоумной связываться!

Соня быстро узнала, что на Женьку иногда «находит». Тогда она становится цепкой, злобной, способной прийти в ярость из-за любой ерунды. Мальчишки во дворе избегали связываться с ней, даже те, кто был старше, — видимо, имели опыт стычек с Ракитиной. Однажды в магазине Соня наблюдала, как Женька обозлилась на продавщицу, будто бы неровно разрезавшую батон пополам. На самом деле батон был разрезан ровно на две половинки, но переубедить Женьку Соня не смогла даже потом. А тогда, в магазине, Женька перегнулась через прилавок, схватила тяжеленную доску, на которой резали хлеб, и, размахнувшись, постаралась стукнуть изумленной тетке по пальцам. Правда, ее попытка успехом не увенчалась, но Соня навсегда запомнила, как она в панике удирала из магазина, утаскивая за собой орущую что-то Женьку. Вслед им кричали продавщицы, хлопали двери, но они удрали далеко и спрятались за мусорными ящиками во дворе дома. Больше Соня не ходила в тот магазин, бегала за продуктами в универсам на соседней улице.

Как-то раз Женька привела ее к себе домой, и Соня была поражена, увидев большую, богато обставленную квартиру. Женька поставила какую-то кассету, и они полтора часа смотрели американские мультфильмы — яркие, красочные, завораживающие. До этой поры Соня не видела американских мультфильмов, и видеомагнитофонов тоже не видела, поэтому у Женьки ей очень понравилось. Может быть, не пригласи ее тогда Ракитина в гости, Сонька плюнула бы на их дружбу, и осталась бы дура Женька опять в одиночестве. А так они продолжали дружить, и в школу ходили вместе, и задания делали у Соньки в квартире, так что Женька стала учиться куда лучше, чем раньше. Пару раз, зайдя за подругой с утра, Соня видела, как та перед выходом торопливо глотает какие-то таблетки, и догадалась, что Женькина живость в первой половине дня связана именно с таблетками. Но спрашивать не решилась — кто знает, как может отреагировать Ракитина…

Женькиного папу — высокого, худого, тоже черноволосого — Соня встретила, выходя из их квартиры после очередного просмотра мультфильмов. Наткнувшись на него, она страшно перепугалась, потому что считала их развлечения запретными. К ее большому удивлению, Ракитин-старший не только не стал ругаться, но и отнесся к Соне внимательно и с уважением, пригласив заходить почаще. В один из ее следующих визитов он отвел Соню в сторону, помолчал пару секунд и веско проговорил:

— Хорошо, что ты с Женькой дружишь. Она у меня странная, сама знаешь. Ты уж не бросай ее, ладно?

И, положив в Сонину ладонь что-то бумажное, шуршащее, ушел в другую комнату. Соня повертела в руках купюру, посмотрела в сторону двери, за которой скрылся Женькин отец, потом туда, где в комнате радостно визжала перед видеомагнитофоном Женька, и кивнула самой себе. Пожалуй, ссориться с Ракитиной не стоило.

С тех пор примерно раз в месяц она получала деньги от Женькиного отца. Суммы не были большими, но для Сони, которой родители подкидывали только мелкие карманные деньги на мороженое, они казались очень значительными. На них можно было купить помаду, или пудру, как у матери, или даже солнечные очки. Свои покупки Соня старательно припрятывала в домашний тайник, куда родители не заглядывали, а часть денег откладывала, чтобы потом купить что-нибудь по-настоящему большое и взрослое — например, мохеровое платье-свитер. Нужно было только придумать хорошую отмазку для родителей.

Для нее осталось неизвестным, знала сама Женька о деньгах, которые дает отец ее подруге, или нет, но если и знала, то никак этого не показывала. Впрочем, по Женьке никогда нельзя было понять, о чем она думает. В классе по-прежнему считали Ракитину дурой. Только Соня знала, что это не так, но своим знанием благоразумно ни с кем не делилась.

* * *