Жизнь под кайфом. Откровенная автобиография

– Метадон – синтетический опиоид, вызывающий сильную зависимость, как героин, кодеин и другие опиоиды. Идея замены героина на метадон заключается вот в чем: если наркоманы употребляют свой наркотик, то пусть это будет чистый аптечный метадон, чем грязный уличный героин. Действительно, в странах, где практикуется заместительная терапия, сообщается о снижении ВИЧ-инфекций, количества правонарушений и так далее. Другие страны – и среди них Россия, Япония, практически все страны Южной Америки – не практикуют замену одного опиоида на другой. В России метадон вообще запрещен.

Для полного излечения важна чистота – никаких психоактивных веществ в организме, даже кофе запрещен… Его вкус за время реабилитации я почти забыла. Единственная панацея на все случаи жизни – таблетка парацетамола. В случае травмы или инфекции могут отвезти в тайскую больницу по туристической страховке. В общем, лучше ломаться всухую – так быстрее и эффективнее.

«Я проснулась от боли – наркоман Саша выламывал мне палец, пытаясь снять с него кольцо с бриллиантом».

Недели, когда зависимый пребывает в карантине, чреваты безумными выходками и неадекватным поведением. Однажды я проснулась посреди ночи от того, что наркоман Саша практически выламывал мне палец, на котором было кольцо с крупным бриллиантом. Он пришел ночью прибарахлиться перед запланированным побегом. Были и случаи сексуальных домогательств. А что вы хотели? Наркотики, алкоголь и сигареты забирают, поэтому наружу выходит агрессия. Все чувства, пороки и инстинкты во время ломки обостряются.

За семь месяцев моей реабилитации центр трижды полностью переезжал. Менял виллы на более просторные и комфортные. Передача «Пусть говорят» с моей историей, для которой я даже приезжала в Москву на съемки, гремела в эфире, все больше людей узнавало про центр. Желающих выздороветь и приехать в «Сабай» было очень много.

Еще одним моим диагнозом, который опытный психиатр поставил бы в два счета, было расстройство пищевого поведения. В самый пик употребления амфетамина я весила сорок два килограмма. Изможденное трупное лицо, кожа да кости… Но я казалась себе толстушкой. На самом деле это были симптомы анорексии. Из-за длительных голодовок я практически потеряла навык жевания и совершенно не умела есть за общим столом. Две недели я ничего не ела. Меня пытались кормить с ложечки кашей, давали кусочки мяса, но я почти от всего отказывалась.

Страх поправиться у меня был настолько сильным, что я практически не ела первые четыре месяца. Ребята уже привыкли, что я не ем за столом, сижу в стороне и пью чай с сахаром или воду. Не могу сказать, что мне совсем не хотелось есть, иногда до жути хотелось, аж голова кружилась, и текли слюни. Тогда, например, я могла тайно утащить кусок курицы или хлеба в туалет. Запиралась там и, дрожа от возбуждения, съедала все. Прием пищи был похож на прием наркотиков. Такая же тяга, тяжесть, боль и тревога после употребления.

Суть процесса выздоровления – групповая терапия. Именно такой способ терапии дает долгие ремиссии, он признан мировым медицинским сообществом. В больнице медикаменты и капельницы – это только элементарная чистка и детокс, и если возможно, то лучше лечиться и вовсе без них. У нас в стране большинство даже не в курсе, что вылечиться от алкоголизма и наркомании только физиологическим детоксом невозможно, вот почему мои бесконечные больнички и кодировки заканчивались неудачей.

Глава 12 Как я впервые попробовала наркотики