Жизнь поэта (СИ)

Две-три секунды (о, как это много!)

Дал разглядеть, как диковинных звёзд.

ЧтО эти звёзды: ну, голые спины,

Зубки сверкают всему напоказ, -

Ты ж не для всех, и хранишь, как картину,

Малость свою от назойливых глаз.

Место твоё - не открытая роща,

Где кутерьма лишь в высокой листве,

Твой лес погуще, мощней и попроще,

И не напишешь его на холсте.

Редкий зверёк сквозь кусты продерётся,

Людям - вообще так сплошной бурелом,

Вот и увидел сквозь листьев оконце

Чудо-реснички над чёрным глазком.

...И упорхнул, непонятный и скрытный...

Кто ж перевёл твоё имя в латынь:

О троглодитес и троглодитес,

С девьими глазками как у богинь!

12. Воробышек

Ещё восток не развиднелся,

Ещё мороз ночной не сник,

А я, как пледом, в детстве грелся

Твоим весёлым чик-чирик.

Весна пришла. Проходит детство,

А на балконе кутерьма.

В такую рань? Куда мне деться,

Сведут воробышки с ума.

Поют, всем птицам подражая,

В застрехах ждёт уже семья,

И не одна, есть и другая,

Официально не твоя.

Птенцов кормить всегда готовый

(А вдруг - мои, а вдруг - помрут),

И снова кормит он, и снова,

И не напрасен птичий труд:

Чтоб летом, плотно заполняя

Боярышника дикий куст,

Органчиком семья большая

Про дождиковую пела грусть.

А вот и осень набежала

Под воробьиный хрум и хруст:

Там горец птичий, как начало

Всем холодам. И мир так пуст,

Когда все птицы замолчали,

И лишь воробышки поют,

И с ними нету ни печали,

И ни зимы - сплошной уют.

13. Зарянка

По утрам меня будит звоночек,

Очень тонкое тинь-тинь-тинь-тинь,

То зарянка, мой милый дружочек,

Мне являет единство ян-инь.

Как ни верен пушистый комочек

Столь любимым родимым кустам,

Первый снег - и на юг стаи точек

Провожаем по дальним садам.

Лишь один или два - самых звонких -

Остаются - уму вопреки.

Залютует зима - и негромко

Их оплачут весной земляки.

Кто-то скажет: ты нам, между прочим,

Про единство ян-инь что-то пел -

Так читай же, читай между строчек:

Это Выживший мне прозвенел.

14. Трясогузка

Какой глазок душа посмертно,

Чтоб на меня глядеть, найдёт,

Какая птица неприметно

В меня заглянет и - уйдёт?

Не улетит ведь безоглядно -

Уйдёт по тропке не спеша...

О Боже, как же ты нарядна

В манишке светлая душа!

Не минуло ещё на свете

Моей любви сороковин:

Душа бежала на рассвете,

Оглядываясь глазком своим.

...И каждый раз, когда я вижу

Коротенький твой перелёт,

Я помню всё, и мир мне ближе,

Как времени текучий ход.

Как домовита, хлопотлива,

Как зорок чёрный твой глазок,

Как с человеком шаловлива,

И как воздушен твой шажок!

Так семенишь: не видно лапок,

Перебирающих тропу,

Головку повернула набок...

Чтоб рассказать мою судьбу.

15. Стриж

Когда воздушная стихия

Являет нам и мощь и нрав,

Стрижи, как лётчики лихие,

Летят навстречу ей стремглав.

Им не страшны её потоки,

Порывы ветра, бури вой -

Летят без страха и упрёка,

И с головой - в воздушный бой.

И оседлав ток восходящий,

Устремлены в родную высь -

Для радости летят для вящей,

И нет земли для них, где низ.

...Когда-нибудь в пылу куражном,

Но сбудется мечта моя,

Я в высь вонзюсь, как стриж отважный -

Душой бессмертной воспаря.

***

Цирк бродячий не вписался

В столь нежданный поворот:

Цирк приехал! Цирк остался!

Звери - в сад и огород!

Вот по вишням все мартышки

Лихо лазают гурьбой,

Никогда не знали вишен,

А теперь у них - едой.

А в густой листве под вязом

Отдыхают какаду,

Их увидеть можно разом:

Оперенье - на виду.

Свинки сразу в огороде

Нарывают корешки:

Там - свеклА, морковка вроде

И пахучие вершки.

Дрессированных собачек

Выдаёт сребристый лай,

Им успех уже означен,

Хоть ты лай или не лай.

В россыпь или хороводом

Звери праздник принесли,

Жаль, что там, за огородом,

За забором люди шли,

И никто из них не видел

Праздник улицы моей:

Дети - в школе, цирк - на выезд

Из глубин садов скорей.

Заброшенная улица

Здесь птицы вовсю распевают весной,

И осенью яблоки ветви ломают,

И всё заросло беспардонной травой,

А вишни все к августу пересыхают.

На улице узкой тропинка одна,

С трудом разглядишь её посерёдке,

Там тоже трава зелена и буйна,

В ней кто-то лежит и просит на водку.

Здесь двадцать домов, и к калиткам нет троп,

И каждый из них до конца заколочен,

Под крышей стоят пятистенки, как гроб,

К задам завалившись у диких обочин.

Здесь жили, трудились, растили детей,

Но их выживали - они ж выживали...

...Теперь никого, ни окон ни дверей,

И дети сюда жить вернутся едва ли.

Волга

Небо - сине, солнце - блещет,

Под ногой - зелёный ил,

Волга-реченька трепещет:

Не вода, а хлорофил.

ЧтО там человек беспечный

Приготовил сотворить,

Иль река совсем не вечна,

Так куда ж всем миром плыть.

Но жива река в серёдке,

Там, где чистая вода,

Та, что вёслами на лодках

Заплетают в кружева.

Там с_т_р_у_я___с_в_е_т_л_е_й___л_а_з_у_р_и,

Там и лещ, плотва, налим,

Там рыбак не просит бури,

Там Россия вся под ним.

Эх, взорвать бы все плотины,

Повернуть вспять времена,

Но какая бы картина

Нам предстала бы со дна.

Города, деревни, храмы -

Обиталища теней,

Утонувших в иле хламом

От стыда за нас, людей.

***

Здесь Алёнушка косу мочила,

Очень низко склонясь над водой,

Всех богов безответно молила,

Чтоб Иванушка был бы живой.

Не послушался, бедненький козлик,

И найдя отраженье своё,

Убежал в тёмный лес, и ни возле,

Ни вдали он оплакал житьё.

Он нигде, заговорен до смерти

Жить козлёночком налегке,