Жизнь после смерти, или Восстав из пепла. Апокалипсис

– Много… очень много… все, кого нам привозили, умерли… Все, кроме трёх: Аликис, Эндера и Визера. Когда вас привезли, у нас было хорошее предчувствие. Как сейчас помню… – выживший погрузился в воспоминания: – Наёмники втолкнули вас троих в испытательную комнату, приковали к креслам и сняли с ваших голов мешки. Вы, конечно, сопротивлялись и кричали, но назвали друг друга по имени, хотя и утверждали, что видитесь впервые. Потом вам ввели сыворотку и вы потеряли сознание из-за сильной боли, которая была побочным эффектом этого вещества (я тихо зарычала, вспоминая эту невыносимую боль, но жестом показала, чтобы он продолжал)… Через пару дней у вас не появилось признаков мутации, хотя другие, в большинстве случаев, начинали меняться через час-два. Это нас сильно заинтересовало, ведь это был хороший знак, и, несмотря на наставления Босса ввести сыворотку повторно, мы стали наблюдать за вами. Через неделю стали заметны изменённые кожные покровы, и мы поняли, что получили нужный результат. Но за вами нужно было следить, потому что мутация непредсказуема, даже когда проходит медленно. У вас иногда появлялись некоторые дефекты, которые могли не только помешать вашему развитию, но и убить вас. Особенно много хлопот было с тобой: ты получилась очень слабой и у тебя начало останавливаться сердце с дыханием, поэтому нам пришлось сделать тебе немало операций, чтобы это предотвратить, но особого результата это не давало.

– Так у Аликис сердце почти стоит и дыхание раз в минуту, – Вика толкнула меня в бок, пока я прощупывала заросший шрам на груди, – И не жалуется.

– Правда? Мы подозревали, что это особенность строения, потому что у других тоже замедлялось сердце и дыхание, хотя, вернее сказать, у вас исчезли ярковыраженные сокращения, кровь двигалась монотонно, но у Аликис это случилось слишком резко, и ты часто задыхалась. Также побочным эффектом сыворотки была свирепость. Не знаю, было ли это из-за боли или это отдельный эффект. Но все мутанты были свирепыми, что конечно затрудняло работу с ними, – продолжил Аркадий Валерьевич.

– А по тебе не скажешь, что свирепая, – Генерал обратился ко мне.

– Я свирепая, – ответила я, – тут дело в том, как я справляюсь с этой свирепостью.

– Почему же? Ты была самой спокойной: если Эндер и Визер совсем никого к себе не подпускали, то ты иногда добровольно в руки давалась, – возразил учёный и вспомнил: – Помню, как после очередного болевого приступа мутации, если мне не изменяет память, у тебя тогда закончилось формирование крыльев и хвоста, ты бессильно лежала на полу своей камеры. Я зашёл внутрь без охраны и защиты, потому что знал, что тебе не хватит сил сделать что-то. Я хотел проверить жива ли ты и ты тихо зарычала, начиная скрести когтями по полу, но у тебя во взгляде была только боль. Мы пытались давать вам обезболивающие, но легче вам не становилось.

Я вспомнила это: в глазах всё мутно, голова трещит и ко мне кто-то подходит, а то рычание лишь слабая попытка защититься. Но я продолжила смотреть это воспоминание от лица Аркадия Валерьевича.

– Я сел возле тебя и начал успокаивать. Мне очень хотелось помочь вам, мне очень хотелось хоть как-то избавить вас от боли, но я ничего не мог сделать… Где-то через минуту ты заползла мне на колени… у тебя был такой осознанный взгляд. Ты не злилась на нас, словно понимала, что нас заставляют это делать…

Я стояла молча, задумавшись, причём я не понимала о чём именно задумалась. Также я не заметила, что «зависла».

– Хей, Аликис? – Вика защёлкала пальцами перед моим лицом.

Я зарычала, начиная скалиться, но тут же опомнилась, встряхивая головой, и осмотрелась.

– Простите, – я поправила капюшон, – Просто задумалась. Вот вы сказали, что мы: я, Эндер и Визер – встретились впервые. Но они кажутся мне слишком знакомыми, что не похоже на то, что мы разговаривали один раз.

– Когда мы спросили у вас, знакомы ли вы, то вы разом ответили, что видитесь впервые, – задумался выживший, обеспокоенно смотря на меня, – но вы и потом разговаривали друг с другом: в комплексе была отдельная камера, в которой мы давали вам «разминаться» и тренироваться в использовании своих изменений, и там вы иногда виделись. Только если Эндер и Визер контактировали друг с другом, то тебя мы к ним не подпускали, из-за опасения, что они ненароком могут тебе навредить, ведь ты была крайне слаба. Поэтому вы общались либо на расстоянии, либо через защитное стекло. Да и ваши камеры имели общий угол, в котором изоляционное покрытие было испорчено, и вы разговаривали через этот угол. Даже когда вы совсем одичали, вы всё равно продолжали разговаривать между собой. Конечно, изначально мы хотели заделать эти углы, потому что вы сговаривались и устраивали попытки побега, но потом мы заметили, что вы успокаиваете друг друга во время боли и вам становилось как-то легче, поэтому мы оставили это.

Так вот почему шёпот Эндера такой знакомый и успокаивающий.

– И как у нас обстояли дела с побегами? – спросила я, желая вспомнить больше.