Жизнь после жизни

Она достала первую попавшуюся книгу из серии о мисс Марпл и начала листать. Книгу явно читали не очень-то аккуратно, кое-где попадались жирные пятна, уголки некоторых страниц отогнуты. Неужели у Аиды Борисовны Павловой не было элементарной культуры обращения с книгой? Как-то мало похоже на нее, если исходить из того, что о ней рассказывали. «Это не она, — мелькнула мысль. — Павлова кому-то давала эти книги. Кому-то не очень воспитанному и образованному, но очень любящему детективы про настырную шуструю старушонку. Надо обязательно выяснить, кому именно. Это какой-то контакт Павловой, который выпал из поля зрения милиции. Может быть, этот человек знает что-то полезное».

Настя поставила книгу на место и взяла следующую. Потом еще одну и еще. И вдруг из очередной книги выпала закладка — половинка листка в клеточку из ученической тетради, на котором карандашом старательно выведено: «Полина Солодко» — и несколько неумелых попыток расписаться. Росчерки были разными, видно, человек только-только примеривался к этому атрибуту взрослой жизни. Совершенно очевидно, что какая-то девочка, читая роман про мисс Марпл, озаботилась тем, чтобы выработать собственную подпись. Наверное, в этом романе речь шла о сходстве или различии подписей, это и натолкнуло юную читательницу на попытку научиться расписываться.

Она достала из сумки блокнот, пролистала его. Нет, фамилия Солодко в материалах дела не встречалась, не было ее и в списке детей из детского дома, которые дружили с Аидой Борисовной. Может быть, Настю познакомили не со всеми подопечными Павловой? Просто собрали в комнате тех, кто оказался под рукой, а девочка Полина Солодко могла болеть и находиться в изоляторе, или задержаться в школе, или просто по каким-то причинам заупрямиться и не прийти на встречу с «тетей из Москвы».

Настя подняла глаза на тихонько сидящих на диване соседей-понятых. А что? Это мысль. Может быть, семья Солодко — это соседи по дому?

— Скажите, вам что-нибудь говорит фамилия Солодко? — спросила она молодых супругов.

Те дружно покачали головами.

— Нет, мы таких не знаем. А кто это?

— Я тоже не знаю, — со вздохом призналась Настя. — Просто подумала, что, может быть, это кто-то из соседей. А про девочку по имени Полина ничего не слыхали?

— Нет, — снова повторили они, — мы не слышали. Но мы здесь мало кого знаем, мы только три месяца как переехали, вы лучше у участкового спросите.

— Спрошу обязательно.

Но разговаривать с участковым не хотелось, Настя не смогла преодолеть отвращение к человеку, который в этот момент на кухне потихоньку воровал водку у покойницы. И с Федуловым по этой же причине общаться было противно. Она достала телефон и позвонила Вторушину.

— Илья, вам не знакома случайно фамилия Солодко? — спросила она почти шепотом, чтобы ее не было слышно на кухне.

— Нет, — чуть удивленно ответил капитан. — Откуда она взялась?

— Из квартиры Павловой. Это скорее всего подросток, а не взрослая женщина. Полина Солодко. Вы не знаете, может быть, это кто-то из тех школьников, с которыми Павлова проводила беседы о безопасном поведении?

— Сейчас посмотрю.

Насте слышно было, как звякнули ключи о металлическую поверхность дверцы сейфа: Вторушин полез за своими записями. Потом зашуршали листы бумаги.

— Нет, — снова раздался в трубке его мягкий баритон, — в моих кондуитах такого имени нет. Аида Борисовна ходила в школу только выступать перед классами, с отдельными школьниками у нее никаких приватных отношений не было, я специально это проверял, когда мы плотно работали по убийству.

И здесь неудача… Но ведь откуда-то взялась эта отдельно взятая девочка по имени Полина Солодко? Может быть, она раньше жила в детском доме, а теперь ее усыновили, и в детдоме ее нет, или она выросла и ушла жить самостоятельно. Или умерла. Или что?

Она провела в квартире Павловой еще два часа, осмотрела до конца книги, потом порылась на полке с дисками, отметив несколько разных записей «Аиды» Верди. Ну еще бы, усмехнулась про себя Настя, имея такое имя, просто грех не интересоваться великой оперой. Больше ничего ее внимания особо не привлекло.

* * *

Директор детского дома встретила Настю неожиданно радушно, видно, пребывала в хорошем настроении.

— Полина Солодко? — переспросила она. — Впервые слышу.

— То есть среди ваших детей такой девочки точно нет? — уточнила Настя.

— Совершенно точно, — твердо ответила директор.

— Может быть, раньше была?

— Голубушка, когда раньше? Я здесь директорствую восемнадцать лет. И за эти восемнадцать лет никакой Полины Солодко у нас не было. У нас вообще не было ни одной Полины, имя-то редкое, немодное. Но если вы не доверяете моей памяти, давайте проверим, старые списки все сданы в архив, но копии я храню, так же как и фотографии воспитанников. В моем личном архиве есть все.