Жизнь после жизни

Стоило Урсуле двинуться к задней стене этого дома, как обломки стали разъезжаться у нее под ногами. На пути ей попалась привалившаяся к куче мусора женщина, которая сидела разметав руки и ноги, как тряпичная кукла. Вид у нее был такой, словно некая сила подняла ее в воздух и отпустила, — вероятно, так и случилось. Урсула окликнула санитара с носилками, но в этот миг над ними пронеслись очередные бомбардировщики, и ее никто не услышал.

Женщина была покрыта серой пылью, а потому определить ее возраст не представлялось возможным. На руке у нее багровел страшный ожог. Порывшись в сумке с медикаментами, Урсула вытащила тюбик бернола и нанесла немного мази ей на руку. С какой целью это было сделано, она и сама не знала: бедной женщине средство от ожогов помочь уже не могло. Урсула пожалела, что у нее нет с собой воды: больно было видеть, как иссушены женские губы.

Вдруг пострадавшая открыла свои карие глаза со слипшимися, серыми от пыли ресницами, силясь что-то сказать хриплым голосом, но Урсула не смогла разобрать ни слова. Не иностранка ли?

— Что-что? — переспросила Урсула, чувствуя, что женщина из последних сил цепляется за жизнь.

— Ребенок, — неожиданно выдавила она, — где мой ребенок?

— Ребенок? — повторила за ней Урсула и огляделась по сторонам.

Никакого ребенка поблизости не оказалось. Вероятно, его завалило обломками.

— Его зовут… — гортанно и неразборчиво, с огромным усилием выдавила женщина, — Эмиль.

— Эмиль?

Та едва заметно кивнула, — как видно, у нее не осталось сил говорить. Урсула еще раз посмотрела по сторонам. Решив хотя бы узнать возраст ребенка, она повернулась к женщине, но та бессильно свесила голову набок. Урсула пощупала ее запястье — пульса не было.

Тогда она пошла искать живых.

— Сможете передать мистеру Эмсли таблетку морфия? — попросила мисс Вулф.

До них доносились женские вопли и площадная брань; миссис Вулф добавила:

— Вот именно, для дамы, которая так шумит.

Как подсказывал их опыт, крикуны обычно не умирали. Эта пострадавшая, судя по силе голоса, готова была самостоятельно выбраться из кучи мусора и припустить бегом по Кенсингтон-Гарденз.

Мистер Эмсли находился в подвале дома; двоим спасателям пришлось спустить Урсулу вниз, а дальше она поползла по куче балок и кирпичей. У нее было подозрение, что весь дом подпирает одна эта куча.

Она увидела, что мистер Эмсли почти лежит, вытянувшись рядом с пострадавшей. Ниже пояса та была полностью завалена обломками, но не теряла сознания и весьма красноречиво высказывалась насчет своего бедственного положения.

— Скоро вытащим вас отсюда, — приговаривал мистер Эмсли. — А там и чаю попьем, да? Попьем чайку? Хорошо, да? Я бы и сам не прочь. А вот и мисс Тодд, обезболивающее принесла, — успокаивал он.

Урсула протянула ему крошечную таблетку. Мистер Эмсли управлялся прекрасно — трудно было представить, чтобы он стоял за прилавком в фартуке бакалейщика, взвешивая сахар и масло.

Одна стена подвала была укреплена мешками с песком, но от взрыва почти весь песок высыпался, и Урсулу на миг посетило странное, тревожное видение: как будто она под крик чаек бежит по какому-то ветреному пляжу вслед за подпрыгивающим обручем; но столь же внезапно она перенеслась назад, в подвал. Чего только не померещится от недосыпа, подумала она.

— Где тебя черти носили? — Пострадавшая с жадностью проглотила морфий. — Я уж поняла, что вы тут, на фиг, чаи гоняете.

Молодая, отметила Урсула, и на удивление знакомая. Цепляется за большую черную сумку, будто хочет удержаться на плаву в мусорном море.

— Курнуть есть?

С немалыми трудностями — там было не повернуться — мистер Эмсли достал из кармана мятую пачку «Плейерс», а потом с еще большими трудностями — коробок спичек.

Женские пальцы нервно барабанили по кожаной сумке.

— Вас только за смертью посылать, — язвительно бросила пострадавшая и сделала глубокую затяжку. — Извиняюсь, конечно. В таком endroit нервишки не выдерживают.

— Рене? — поразилась Урсула.

— А тебе-то что? — К ней вернулась прежняя хамоватость.

— Мы пару недель назад познакомились в гардеробе «Черинг-Кросс-отеля».

— Ты обозналась, — сухо выговорила она. — Меня вечно не за ту принимают. Наверно, физиономия простая. — Она еще раз глубоко затянулась и медленно, с наслаждением выпустила дым. — А «колеса» еще есть? — спросила она. — У барыг такие втридорога идут, зуб даю.

У нее заплетался язык, — очевидно, морфий подействовал, решила Урсула, но тут девушка выронила сигарету и закатила глаза. У нее начались судороги. Мистер Эмсли схватил ее за руку.