Жизнь примечательных людей. Книга первая

О ком он только не писал! О Бодлере и Цветаевой, Петре Чайковском и Александре Дюма, Распутине и Наполеоне… Три его «мега-цикла» — «Русские писатели», «Французские писатели» и «Русские правители» включают десятки томов.

В них — вся наша история, практически без купюр: от Ивана Грозного до Николая Второго, от Жуковского до Пастернака.

Безусловно, не все его книги равноценны. Биографические романы Труайя — это прежде всего романы, а лишь потом биографии. Торопливость и увлеченность при написании биографий частенько приводила к ошибкам.

Дело доходило до анекдотов, так, притчей во языцах стали примечания к русскому изданию его «Марины Цветаевой».

Переводчица сперва делала аккуратные сноски вроде «Труайя ошибается, на самом деле…» или «Непонятно, откуда автор взял эти сведения». Затем перешла на раздраженные реплики вроде «Русскому читателю лучше особенно не полагаться на достоверность исторических сведений, сообщаемых Анри Труайя», а закончила совсем уж гневной сноской «Труайя ухитряется так все перепутать во времени, что трудно даже приблизительно восстановить хронологию событий. Остается только отослать читателя к работам других мемуаристов и исследователей».

Но при всех недостатках книг писателя следует признать — ни один современный зарубежный писатель не сделал столько для ознакомления мирового читателя с культурой России, сколько Анри Труайя. Хотим мы этого или нет, но русскую культуру и историю французы будут учить «по Труайя».

Кто этим недоволен — сделайте больше.

Курт сейчас на небесах (мой старый текст на смерть писателя)

Курт Воннегут умер.

Такие дела, конечно же. Такие дела.

Ему так и не дали Нобелевскую премию, и это хорошо, что ему ее не дали. Разгильдяям не положено давать Нобелевскую премию, это вредит их карме. А Курт Воннегут Младший был большим разгильдяем, может быть, самым великим из тех, что приходили в этот дураковатый мир. Наверное, поэтому он сделал для мира куда больше, чем мир сделал для него.

Теперь этот неэквивалентный обмен закончен — 11 апреля 2007 года в Нью-Йорке в возрасте 84-х лет умер писатель, который, как заявила его вдова, фотограф Джилл Кременц, так и не оправился от черепно-мозговой травмы после падения у себя дома на Манхэттене несколько недель назад. Такие дела.

Писателя сначала звали Курт Воннегут младший, но когда он опубликовал свой восьмой роман «Балаган, или Больше я не одинок!», слово «младший» отправилось на помойку. А Джордж Буш, к примеру, так младшим и остался, как объяснял покойник: «он ведь так и не повзрослел, да?».

Поэтому писателя звали просто Курт Воннегут, он был американцем немецкого происхождения, изрядным циником, неисправимым курильщиком, и, наверное, гением. Ну и разгильдяем, само собой.

В некрологе положено писать биографию, поэтому начать, наверное, следует так.

«О, это было давно! Двести бутылок виски тому назад, две тысячи сигарет тому назад и три любовницы тому назад…», а то и еще раньше, 11 ноября 1922 года в Индианаполисе, штат Индиана, родился человек, которому суждено было написать «Бойню», «Сирены Титана», «Колыбель для кошки», «Завтрак для чемпионов» и вправить мозги миллионам людей. Стоит упомянуть, что, как и положено гению, в юности он был двоечником. Этого сынка разорившегося во время Великой Депрессии архитектора наверняка выперли бы с химического факультета Корнельского университета, если бы Курт, тогда еще младший, не упредил события, записавшись добровольцем в армию. В 1943 году.

А уже через год, в декабре 1944 года, он попал в плен к нацистам и был отправлен в дрезденскую тюрьму. Там он пережил знаменитую бомбежку Дрездена авиацией союзников, и выжил только потому, что успел забраться в подвал скотобойни.

Упомянуть об этом стоило не потому, иначе не появилась бы «Бойня номер пять» — просто сам Воннегут очень любил вспоминать те времена: