Жизнь примечательных людей. Книга вторая

Вот только Майна Рида все равно покупают. Не дети, нет. Мы покупаем, пусть и врем, что детям. Мы эти книги не перечитывали с тех самых 70–80-х, мы уже плохо помним перипетии отношений Мориса Мустангера и Луизы Пойндекстер и, хоть стреляй нас, вряд ли расскажем, чем прославился мексиканец Мигуэль Диас по кличке «Эль Койот». Но все равно покупаем.

Почему?

Антон Павлович Чехов еще в позапрошлом веке, когда плыл на Сахалин, смотрел на мрачные свинцовые волны Охотского моря, и написал в дневнике: «Когда с мальчика, начитавшегося Майна Рида, падает ночью одеяло, он зябнет, и тогда ему снится именно такое море».

Мы просто помним эти сны.

Глава 38. Как автор "Зеленого фургона" не застрелил автора "12 стульев"

Честно признаюсь — мне нравится читать пресловутых "молодых талантливых авторов". Как ни странно, многие из них действительно талантливы. Но у них очень чувствуется один недостаток, который, правда, скоро пройдет. Многим из тех, кто рано начинает, к сожалению, особо не о чем писать. У них мало материалов для строительства, и при несомненном таланте получается домик кума Тыквы.

Когда Экзюпери в 19 лет, обучаясь в Национальной высшей школе изящных искусств на отделении архитектуры, написал свою первую сказку, мать спросила его: "Ты будешь писателем, Тони?".

Сын ответил: "Прежде чем писать, нужно жить".

Следующую свою сказку, про Маленького Принца, он написал спустя двадцать четыре года, одну войну, несколько авиакатастроф и сотни полетов.

Это я не о том, что не надо писать — тот же Экзюпери писал всю жизнь и первый роман у него вышел в 29 лет. Я о том, что раньше собирать стройматериалы для возведения книжек было много проще. Сама жизнь тому способствовала.

Хотите, расскажу одну историю про молодость двух писателей?

Есть такая детская книжка «Зеленый фургон», которую я просто обожаю. Как, впрочем, и фильм.

Молодой Харатьян, лихая и смешная одесская пурга, песня про XX век и 20-й год, который перечеркивает прошлое крест-накрест. Правда, происходящее в фильме я, как и все, считал смешной комедией. И лишь недавно узнал, что в те времена прокатывали вещи и покруче, а лихие повороты сюжета случались не только на фронтах.

Гражданская война оставила богатое наследство, в том числе — и в памяти народной. К примеру, мысли не одного поколения юных граждан города Одесса смущала умопомрачительная биография Мойше-Якова Винницкого, знаменитого сына незаметного одесского фургонщика Меера-Вольфа Мордковича Винницкого. Правда, в истории он остался не под подлинным именем, а под кличкой — «Мишка-Япончик».

Впервые взяв оружие в 14 лет во время еврейского погрома в еврейском отряде самообороны, Мишка-Япончик больше револьвер из рук не выпускал и оставил этот некоронованный король преступного мира южной России после себя невиданное количество легенд. Иногда этот эпос преломлялся в реальности самым неожиданным образом…

Волею учителя Пуришкевича за одной партой одесской гимназии оказались два юных одессита: Саша Козачинский и Женя Катаев. Мальчики очень сильно сдружились, и дружба эта осталась нерушимой и в наступившие буйные времена Гражданской войны. При этом друзья были очень разными. Женя был тихим книжным мальчиком, а Саша, хоть и тоже любил читать, и, как утверждали учителя, имел несомненный литературный талант, был человеком другого склада.

Высокий и статный красавец, он всегда нравился девушкам, а уж когда увлеченный футболом гимназист стал голкипером знаменитой команды, сборной города Одессы «Черное море»…

Но Козачинский был из бедной семьи, и после седьмого класса ему пришлось бросить гимназию. Он устраивается конторщиком уездной милиции, а через год переходит на работу в уголовный розыск. Вот там-то он и наслушался историй про Мишку-Япончика, который быстро стал его кумиром. И хотя карьера юного «сыскаря» складывалась удачно — шестнадцатилетний сыщик раскрыл дело некого налетчика Бенгальского, Саша все чаще подумывал о вольной жизни.

И однажды — сорвался. Как-то в качестве взятки начальнику милиции привезли зеленый фургон с шестнадцатью пудами зерна. И опер Козачинский "перекинулся" — прихватив с собой бывшего дезертира, немецкого колониста Георгия Феча, угнал фургон в сторону Тирасполя.

Через год бывший гимназист уже руководил большой бандой налетчиков из обрусевших немцев. Позже банда объединилась с отрядом налетчиков бывшего полковника царской армии Геннадия Орлова, командовавшего карательным отрядом у Колчака, и стала знаменитой. Действовала она больше года, а шуму навела изрядно даже по тем буйным временам. Планы всех налетов разрабатывал лично Козачинский, и вскоре авторитет его вырос настолько, что молодость 17-летнего пацана просто перестали замечать. Славы Япончика он, конечно, не достиг, но многие дамы тихонько вздыхали по красавцу-налетчику.