Жизнь примечательных людей. Книга вторая

Именно она стала первой в мире женщиной-антропологом. Исследовательницей, сумевшей стать "своей" среди узбечек, собрать, а затем осмыслить уникальный этнографический материал. Вот только на Западе работы знаменитых женщин-антропологов вроде Маргарет Мид или Рут Бенедикт изучают студенты всех университетов, а нашу Марию Наливкину помнят только специалисты.

В их с мужем жизни было еще много чего — про этот «ориентальный роман» действительно можно не один роман написать. Володя служил по чиновничьему ведомству, из-за тяжелого характера часто ругался с начальством, но высочайшая компетентность и огромная трудоспособность обеспечивали ему быстрое продвижение по службе.

Дослужился до вице-губернатора Ферганской области, в отставку вышел в чине, соответствующему генеральскому в армии.

На пенсии неожиданно увлекся политикой, блестяще выиграл выборы во вторую Государственную Думу, став депутатом от «нетуземного населения Туркестана».

В Думе примкнул к социал-демократам, из-за чего в Туркестане приобрел репутацию «красного» и усилившуюся нелюбовь власть имущих. Февральскую революцию встретил восторженно, быстро занял руководящие должности в новых органах управления.

А с июля 1917 г. Владимир Петрович Наливкин стал председателем Туркестанского комитета Временного правительства, то есть, по сути, оказался во главе огромной территории, на которой сегодня располагаются пять государств.

Пока муж делал карьеру и боролся за справедливость, она всю жизнь была рядом. Воспитывала детей, потом внуков. Вела дом, разбирала записи, переводила с чагатайского и персидского, писала статьи и книги. Как справедливо замечали биографы, «наряду со славным именем В.П. Наливкина надо поставить прекрасный облик его супруги, полный идейного самопожертвования и готовности во имя любви на тяжелый труд». Или, как свидетельствовал их внук, «тяжелая жизнь не сделала ее ни нытиком, ни истеричкой, отравляющей существование окружающим. У нее никогда не вырвалось требования к мужу оставить избранный им путь и выбрать более легкий и спокойный. До последних дней она сохранила мужество и вела себя с большой выдержкой».

К несчастью, как и все хорошие ученые, Наливкин оказался плохим политиком. Рассорившись как со Временным правительством, так и с рвавшимися к власти большевиками, он проиграл и вынужден был скрываться, спасаясь от ареста…

Именно тогда, на излете рубежного для миллионов 1917 года, и закончился этот ориентальный роман.

В ноябре 1917 года Мария Владимировна Наливкина тихо скончалась в их маленьком домике в городе Ташкенте и была погребена на Ташкентском православном кладбище. Муж, который был в бегах, на похоронах не присутствовал.

Однако несколько недель спустя скрывавшийся Владимир Петрович Наливкин был найден.

Обнаружили его на Ташкентском православном кладбище.

Он застрелился на могиле жены, оставив в фуражке записку с просьбой никого не винить в его смерти.

В горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас…

Глава 45. Откуда взялся Волшебник из "Обыкновенного чуда"

Первый был полукровкой — русская мама и папа-еврей. Внешне он был типичным евреем — брюнет, с большим носом и грустными еврейскими глазами.

Он был очень неправильным евреем.

Когда подавляющее большинство его соплеменников делало Революцию, он, прапорщик военного времени, вступил в создаваемую Добровольческую армию и ушел с белыми в знаменитый «Ледяной поход» в составе екатеринодарских частей "мгновенного генерала" Покровского.

Когда он прорывал оборону Екатеринодара в марте 1918 года, был сильно контужен, и эта контузия до конца жизни напоминала ему о белогвардейском прошлом тремором рук.

Больше он никогда не воевал.

После Гражданской он немного актерствовал, а потом ушел в журналистику.

Его звали Евгений Львович Шварц.

Второй был чистопородным казаком — родился в станице Каменской, где его богатый отец был одним из самых уважаемых и авторитетных станичников. Николай Чуковский описывал его так: "Он был казак, и притом типичнейший — белокурый, румяный, кудрявый, похожий лицом на Кузьму Пруткова, с чубом, созданным богом для того, чтобы торчать из-под фуражки с околышком".

Он был очень неправильным казаком.