«Жизнь происходит от слова…»

В матрице речевые сферы русского языка расположены в порядке убывания «общеобязательности» с точки зрения собственно нормативной, с точки зрения эталона, образца речи. Поскольку, в сущности, каждая функциональная вариация современного русского языка имеет собственную норму (точнее, некоторую сумму наиболее распространенных и признаваемых типичными особенностей обычного произношения), чтобы не смешивать такого рода «частную норму» отдельной функциональной подсистемы с общепринятым пониманием литературной нормы, обычное произношение определенной речевой сферы лучше считать узуальным (узус). Применительно к отдельным особенностям речи со стороны факта вся задача и заключается в квалификации этой частной особенности как обычной для той или иной речевой сферы.

Соотношение сфер, представленное в таблице, позволяет установить правило определения узуса применительно к частной особенности произношения, т. е. установить, относительно какой сферы то или иное произношение является узуальным (распространенным, обычным), а для каких только факультативным.

Особенности произношения, характерные только для самых крайних сфер (архаическая норма, стандарт, или индивидуальная особенность произношения), вообще не дают основании говорить об узуальном характере такого произношения; так, в индивидуальном произношении ни одним признаком такая особенность никак не маркирована. Например, ассимиляция согласных по мягкости во всех типах сочетаний, кроме зубного с зубным (произношение типа [лап’к’и], [д’в’ер’и] и т. д. в архаической норме) или различные оттенки «шепелявенья» в индивидуальном произношении зубных /с’/, /з’/ не могут стать предметом обсуждения узуальной их характеристики. Именно поэтому они необязательны, непоследовательны и неустойчивы в своем проявлении. Архаический вариант нормы и индивидуальное произношение – наименее выразительны как функциональные зоны потому, что со всеми прочими сферами речи они вступают в одностороннюю связь и, следовательно, несопоставимы с соседними сферами, так как не взаимодействуют с ними и в реальном говорении.

Односторонность связей с соседними речевыми сферами, таким образом, оказывается препятствием к установлению нормы на любом уровне. Это значит, прежде всего, что и та особенность произношения, которая регистрируется лишь в двух соседствующих сферах, не дает оснований для суждения о своей нормативности для определенной речевой сферы. Например, оглушение звонких согласных в начале слова ([пабы] – бабы, [т’еда] – деда) характерно для экспрессивного индивидуального произношения, оставаясь существенной характеристикой некоторых русских говоров в определенных позициях. Однако и эта особенность произношения является необязательной, непоследовательной и неустойчивой в обеих сферах, хотя они и находятся в функционально соседних рангах.

Таким образом, никаких оснований для узуальной характеристики бинарное отношение не дает. Однозначное соседство оказывается функционально связанным: особенность произношения, характерная только для двух речевых сфер, взаимоисключается и не может совпасть в одном речевом контексте как противопоставленная какому-то нейтральному нормативному произношению. Такая особенность произношения не может иметь стилистической характеристики в общем контексте нормативного произношения. Причина этого – в характере бинарного соотношения двух соседних речевых сфер: и левый, и правый сосед иерархии с каждым данным связаны генетически (один из соседей – «родитель», другой – «потомок»). Чтобы учесть функциональное, системное значение данного произносительного варианта и дать ему нормативную характеристику, его следует сопоставить одновременно с левым и с правым соседом иерархии.

Следовательно, положение изменяется, когда соответствующая особенность произношения встречается в трех соседствующих сферах. Например, ассимиляция по мягкости зубного согласного перед зубным ([в’ес’т’и]) характерна для трех первых сфер (архаическая норма, норма и «ленинградское» произношение). Применительно к данной особенности произношения следует считать, что именно для среднего члена иерархии, находящегося в одновременной связи с архаической нормой и с архаическим просторечием ленинградского варианта, такую особенность произношения можно признать узуальной (нормой в границах нормы). В первой сфере такое произношение также узуально, но там оно входит как частный вариант в общий принцип ассимилятивной мягкости согласных и, следовательно, имеет другую характеристику; в «ленинградском» варианте такое произношение также возможно, но не является обязательным (возможно и произношение [в’ест’и]).

Последовательное произношение сочетания чн как [ч’н] (коне[ч’н]о, було[ч’н]ая) характерно для нормы, «ленинградского» варианта и просторечия, но только для среднего члена этой триады такое произношение является узуальным, т. е. обычным в любом случае; и в нормативном, и в просторечном произношении такое произнесение факультативно и имеет словарные ограничения.