Жизнь-река

Возвратились мы с хлебоуборки, и началась учёба. Техникум располагался на территории своего базового предприятия — завода «Сибсельмаш». Нам выдали пропуска. Каждое утро в огромном потоке заводчан шагал я по длинному переходному мосту через железнодорожные пути. Но до этого моста, одним концом упиравшегося в вокзал станции Новосибирск—Западный, а другим — в проходную завода, добраться ранним утром было не просто.

В морозной предрассветной дымке, постукивая нога об ногу, прыгал я на трамвайной остановке, коченея в куцем пальтишке и безуспешно пытаясь влезть в переполненный транспорт. Платить за проезд не помышлял. Цеплялся сзади за лесенку, ведущую на крышу трамвая, и, стоя на бампере, висел на ней. Такой вид передвижения назывался «ехать на колбасе». От площади Станиславского, вниз под гору, к Оби, к вышеупомянутому переходному мосту.

В тесных, но жарко натопленных аудиториях техникума было светло и уютно. Всем, кроме, наверно, меня одного. Такого стыда и позора натерпелся там — жуть! В этом учебном заведении машиностроения с приставкой «сельхоз» оказалось столько математики и физики, что я сдулся уже на первых лекциях. Теоретическая механика, технология металлов, сопротивление материалов и другие предметы высшей математики дали понять, что мне здесь делать нечего. Ошибся адресом. Не по Сеньке шапка.

Преподавательница в золотых очках и с золотыми зубами писала на доске непостижимые для моего ума интегральные исчисления, выражения, уравнения и, как нарочно, вызывала меня к ней. Я стоял перед насмешливыми лицами однокурсников своей группы. Некоторую часть в ней составляли прехорошенькие студенточки. Сгорая от стыда, я потел, краснел, выглядел в их глазах посмешищем и тупицей с понуро опущенной головой. Каждый такой выход к доске заканчивался неизменной двойкой в журнале. Поигрывая янтарным кулоном на золотой цепочке, преподавательница улыбчиво говорила:

— Ставлю вам ещё одну двоечку. Каждой твари по паре. Как в Ноевом ковчеге. Ловко вы провели меня на вступительных экзаменах! Надеялись, что и здесь вам номер пройдёт?

Ей, видимо, доставляло огромное удовольствие выставлять перед всей аудиторией затрапезного вида юношу. В неглаженных — по причине отсутствия в общежитии утюга, брюках. В стоптанных на хлебоуборке башмаках. В вельветке с вырванными из карманов «молниями». Зная, что деревенский парнишка не решит и простейшего примера из алгебры, она требовала от него решения сложной задачи с интегралами! Ну, не садистка ли?!

Под язвительные насмешки я проходил на своё место, прятался за спину впереди сидящего. Краска постепенно отливала от лица, прикрытого ладонями. И если бы преподавательница приложила ухо к ним, она услышала бы шипящий сквозь зубы шёпот:

— Да пошла ты… со своими интегралами! Видал я тебя в гробу в белых тапочках! Тоже мне, Софья Ковалевская выискалась. И ещё эти ехидные уроды! Подумаешь — Евклиды, Эйлеры, Пифагоры! Лобачевские задолбанные! Да положил я на вас с прибором! Забил я болт на ваш занюханный техникум! Что это, мореходная школа? Эка невидаль — мастеришкой зачуханным на заводе всю жизнь мантулить! От гудка до гудка за колючей проволокой, как в зоне. А дальние страны? Где Сингапур, пальмы, бананы, обезьяны? Где синее море с белым парусом вдали? Всю жизнь штамповать шайбы, гильзы и всякую хрень? Нет уж, увольте. Не для тупых это заумное дело. Пусть им одарённые математики занимаются.

Такие мысли одолевали меня, пока я, в ожидании звонка на перерыв, понуро сидел, вжав голову в плечи.

После занятий, доехав на «колбасе» до общежития, мы ужинали. Мы — семеро вчерашних десятиклассников из разных уголков Советского Союза. Володя Парфёнов из Долинска на Сахалине. Володя Шкаранда из Красноярска. Лёша Ишутченко с Алтая. Саша Геращенко с Урала. Коля Ивакин и Лёва Смирнов из Воронежа. И я.

В небольшой комнате с одним столом и узким проходом между вплотную сдвинутыми койками скучать не приходилось. Нынешней молодёжи трудно представить себе жизнь без компьютеров, видеоплейеров, сотовых телефонов, цифровых фото и видеокамер, без музыкальных центров, ноутбуков, домашних кинотеатров. Мы таких вещей не только не имели — предположить не могли в будущем их существования. Не знали, что такое наркотики, казино и другая дурь, которой страдает нынешняя молодёжь.

По вечерам, всей компанией дружно шли в секцию классической борьбы, в струнный оркестр, на каток или на стадион.