Жизнь-река

Школьная зима 1958‑го, скучная и унылая, медленно тянулась в однообразии уроков, школьных заданий и вечерних шатаний к приятелям–одноклассникам. Особенно нравилось ходить в крайнюю вассинскую избу, где крохотную комнатушку снимали девчонки–девятиклассницы Зинка Харитонова и Танька Клименкова. Обе — мои землячки из Боровлянки.

Конопатая, розовощёкая Зинка, плотно сбитая, с тугими шарами грудей, выпиравших под тесной блузкой, была стеснительна и застенчива. Говорила с хрипотцей в голосе. Танька рассказывала неприличный анекдот, и Зинка хрипло смеялась, прикрывая щербатый, кривозубый рот ладошкой, перепачканной чернилами.

— Да ну тебя, Танька… И не стыдно тебе?

От непричёсанной, по–деревенски растрёпанной Зинки её подруга отличалась аккуратностью в одежде, миловидностью лица, весёлостью и фривольностью.

Мы были ровесниками, но Танька, не стесняясь, позволяла себе переодеваться в моём присутствии. Присаживалась рядом по малой нужде по дороге в школу, не признавая во мне парня. Называла малолеткой, пацаном, недоростком. Учила Зинку целоваться, показывая своё умение на мне.

— Смотри, как надо, — говорила Танька, бесцеремонно притягивая к себе мою патлатую голову и всасываясь в мои губы, служащие в тот момент наглядным пособием, подолгу не отпускала их. Задыхаясь, я с трудом вырывался из её цепких рук, переводил дыхание. Танька тотчас вновь впивалась в мои губы, а Зинка смущённо отводила глаза.

— Ну, хватит уже…

Нацелованный, я уходил к Николаю Кудрину — будущему знаменитому баянисту и автору известной песни «Хлеб всему голова». Колька Кудрин, скромный деревенский парнишка, на пару лет старше меня, ещё не знал, что прославится на всю Россию сам и прославит этой песней своё село Вассино. Бесподобно играл на гармони.

К большому моему нынешнему сожалению, я тоже тогда и подумать не мог, что вот так, запросто, сижу с будущей знаменитостью. Родители подарили мне гармонь, и я просил Николая показать тот или иной аккорд. Он охотно учил меня.

На школьных вечерах Кудрин под аккомпанемент своей гармони пел:

Снега России, поля родные.
Здесь мы родились, здесь мы росли.
Здесь повстречали любовь впервые,
За наше счастье на подвиг шли.

Взяв у Кольки примитивный урок музыки, я возвращался в служебную квартиру ветеринара и брался за свою гармонь, извлекал монотонные нестройные звуки. Разучивание одной и той же мелодии быстро надоедало хозяйке тёте Дусе Кустаровской. Она прикрикивала с кухни:

— Генка, хватит пиликать! Почитал бы лучше книжки.

Но скоро приходил домой её сын Сашка, и всё начиналось сызнова.

Сашка разворачивал меха баяна и по нотам разучивал «Прощайте, скалистые горы». Тётя Дуся не прерывала его. Сашка, застряв на первой строчке песни, подолгу испытывал наше общее терпение. Щеголял он в офицерской гимнастёрке, в галифе и в хромовых сапогах — на зависть вассинским парням. Служил Сашка в Кремле, стоял часовым у Мавзолея Ленина, чем ужасно гордился. В душе, видимо, сожалел, что не попал на флот. Любил носить тельник, пел морские песни. Он уехал по весне в Ояш на курсы механизаторов. Я ужасно ему завидовал: надо же! В Ояш едет!

Что представляет собой Ояш я узнал много лет спустя — районный посёлок в Новосибирской области, железнодорожная станция. Большая деревня. Дыра. Но тогда! Ого, в Ояш едет! Везёт же людям! А тут торчи в захолустье: Боровлянка, Вассино, Тогучин.

По вечерам я пел в школьном хоре.

На всю жизнь в память врезались слова и бодрый припев песни из кинофильма «Доброе утро»:

Заря встаёт, дорога вдаль ведёт,
Кругом земля цветёт, сверкают реки.
А сердце ждёт, но где же ты моя
Необходимая любовь навеки?

Я участвовал в спектаклях, читал интермедии. Морская тема, ореол моря, флотская романтика окружали меня даже здесь, на сцене Вассинской средней школы. Мы пели: «краснофлотец, крепкий парень в рейс идёт далёкий…», «..у берега французского бросали якоря…», «Прощай, любимый город, уходим завтра в море..» и другие морские песни. В спектаклях я играл матросов Швандю и Жухрая.

Сашка Кустаровский, прилично исполнявший к тому времени на баяне «Прощайте, скалистые горы», приударил за нашей новой училкой по литературе. Играл мелодию этой песни, а она пела. В классе, после уроков. Здорово у них получалось. Душевно. Так с тех пор и полюбилась мне эта песня, на всю жизнь в душу запала.