Жизнь российская. Том третий

И тут её словно подменили. Прорвало её. Она заговорила, как оратор на трибуне. Ярко. Яростно. С примерами. Говорила обо всём. Как должно быть. И как есть на самом деле. И что надо делать! Да! Об этом! Именно! Николай Гаврилович в юбке! И… в сетчатых чулочках…

Кульков опешил. Он сидел и изумлялся.

А как не будешь изумляться?

Ведь перед ним, перед мужиком, находилась дама с весьма и весьма хорошими деловыми качествами. Начитанная и образованная. Культурная.

Поэтому поневоле пришлось взять себя в руки, крепко, с силой натянуть болтающиеся поводья, чтобы конь не брыкался, не артачился, не кочевряжился.

Василию Никаноровичу и самому хотелось показать людям безобразия, творящиеся в стране.

Он и не думал отказываться от непритворной, прямой и жёсткой критики властных персон, которых Кульков стремился припечатать к стенке при случае и без случая.

Те черти полосатые это заслужили. Да-да! Заслужили!

Василий Никанорович был сражён женским интеллектом, огромной осведомлённостью, умением рассказывать, доносить до самого нутра и невероятной способностью увлекать.

Да! Красавица умела это делать. И делала твёрдо и уверенно.

Она умела говорить. Она умела выступать.

«Ого! Она – оратор. Она – трибун. Цицерон в юбке. Она прекрасный собеседник. Очень. И весьма. Эта мадам Грицацуева. Приятно с ней общаться», – подумал Василий Никанорович, но вслух этого не произнёс, постеснялся. Зато про другое озвучил. Громко. Доходчиво. Простыми русскими словами. Чтоб понятно было. Во всеуслышание. Про не приходящие к нему и к другим российским людям праздники он постарался изложить.

Вот что он вслух и громко произнёс:

– Вы, миледи, всё правильно говорите. Верно. По делу. И в тренде, так сказать. Всё по-современному. А я вот праздники хочу к нашему разговору привлечь, присовокупить. Только они, они и ещё раз они могут нам помочь в данной ситуации. Только они могут спасти нас от неминуемой гибели. Только они могут выправить тонущий корабль и вселить надежду в наших сограждан, в их светлое и прекрасное будущее. Чтоб они жили и не тужили. Как вам такое?

Соседка тут же согласилась, даже с оживлением. Искорки в глазах у неё забегали.

– И я солидарен с вами. Вопрос, конечно, интересный… – поддакнул сосед слева.

Дискуссия продолжилась. Полемика развернулась. Шум стоял до потолка. Ораторы препирались. Возражали. Перечили друг другу. Спорили. Доказывали… Но кое в чём они, все трое, в оконцовке сошлись в едином мнении.

Они были на все сто процентов согласны, что во время любых праздничных дней (хоть женских, хоть мужских, хоть детских, хоть общих, хоть цивильных, хоть армейских, хоть научных, хоть производственных, специфических или религиозных) можно забыть, наконец, о работе, о труде, о хлебе насущном, о проблемах и даже о неприятностях, то и дело преследовавших граждан нашей необъятной и многострадальной страны. Постоянно, каждый божий день этих неприятностей, к сожалению, становится всё больше и больше. По количеству. По качеству. По объёму и по глубине их восприятия. Это неоспоримо. По негативному их действию. И очень даже сложно от них избавиться. Если правду говорить, то вообще невозможно. Нет. Никак. Никаким фертом. Только другими действиями. Более существенными. Только бунт. Забастовка. Стачка. Митинг. Сговор. Шествие. Процессия. Баррикады. Восстание. Революция, наконец. Но это опять невозможно. Нет. Нельзя этого делать. Воспрещено это категорически. Возбраняется ультимативно. Запрещено это действующей российской Конституцией, другими законами и подзаконными актами, указами, постановлениями, приказами, инструкциями, простыми объявлениями в печати, в прессе, на телевидении, на заборах даже пишут об этом… и рисуют нечто похожее…

– Да! Законы надо исполнять. На то они и законы. Я про это тоже напишу в своей диссертации. Подробно. Праздники праздниками. А законы законами.

– Кесарю кесарево, а слесарю слесарево, – вставила ремарку дама.

– Точно. Против лома нет приёма!! – старший охранник был немногословен.

– Вот-вот, ваша тут правда, верно вы картину обрисовали, всё точно, – продолжила великолепная соседка справа. Она сказала в подтверждение своих слов и в развитие сей насущной темы: – В такие светлые дни (я праздничные имею в виду) дорогие друг другу люди всегда собираются вместе. Для чего? А тут секрета нет. Для того, чтобы приятно провести время! Да-да! Именно так. Приятно их провести! И с некой пользой… – тут она немного загрустила, слегка заволновалась, но быстро справилась со своими внутренними эмоциями, встрепенулась и стала дальше выражать своё мнение. А оно у неё было! – Или им крайне необходимо просто повидаться с лучшими друзьями, с родственниками, с близкими и надёжными людьми. С хорошими товарищами. С верными! С любимыми своими! С ненаглядными! А не с этими… козлами, ослами и изменниками…

– Стоп! С какими это козлами… – дёрнулся Кульков, выпучив глаза.

– И ещё… – вставил своё мудрое слово учёный мужик. – Поясните, пожалуйста, про ослов и этих… как их… про изменников…

– А что? Козлов у нас мало? Ослов?? Про изменников я уже молчу. Сами знаете.