Жизнь с моей сестрой Мадонной

В школе я был таким же одиночкой, как и дома. В мои тринадцать лет все вокруг были убеждены, что я — гомик. Я бросил занятия скрипкой. К счастью, после того, как за меня заступился один из самых сильных ребят в школе, Джей Хилл (до сих пор не понимаю, почему он это сделал), бить и дразнить меня перестали.

В старших классах я решил не обращать внимания на одноклассников и заставить их бояться меня. Я отрастил волосы, купил темнозеленый армейский плащ до колена, отрастил усы и ходил по школе молчаливый, мрачный и безразличный ко всему. Очень скоро бояться меня стали даже учителя — особенно их настораживало, когда я с футляром от скрипки в руке молча смотрел на них. У меня не было настоящих друзей, зато любопытных наблюдателей — хоть отбавляй.

Дома я любил читать научную фантастику, особенно книгу Фрэнка Герберта «Дюна». В этих книгах я открывал для себя иные миры, не похожие на тот, в котором я жил. Они производили на меня глубокое впечатление и позволяли забыть о повседневной реальности.

Почти каждый день я стоял возле родительского дома, курил сигареты, наблюдал за самолетом в небе и думал: «Я хочу улететь на этом самолете. Унеси меня отсюда». Проблема была в том, что я не представлял, как и когда это осуществится.

Когда я учился в старших классах, Мадонна стала каждый четверг по вечерам куда-то уходить. Возвращалась она усталой, но довольной. Мы не были достаточно близки, чтобы я мог спросить, но я чувствовал, что сестра изменилась. Вскоре она бросила команду болельщиц, похудела и стала носить черные спортивные костюмы вместо обычных коричневых юбок в складку и свитеров. Эти перемены с ней меня страшно интересовали.

Как-то вечером, когда мы с Мадонной остались дома одни, она пришла ко мне в спальню и сказала, что каждый четверг ходит на занятия в балетную школу Кристофера Флинна «Кристоферз Бэлли» в Рочестере. Я занимался живописью и скрипкой, поэтому идея балета не показалась мне странной или необычной. Когда Мадонна спросила, не хочу ли я посмотреть на занятия, я с радостью согласился. Ее предложение мне польстило. Старшая сестра наконец-то обратила на меня внимание. Мне было любопытно и страшновато, потому что я инстинктивно чувствовал, что отцу не понравится то, что я увлекся столь женским занятием, но меня позвала с собой Мадонна, и этого было достаточно.

Прохладным осенним вечером мы с Мадонной незаметно выскользнули из дома. На мне были синие джинсы и спортивная фуфайка, на Мадонне — розовый с черным спортивный костюм. Мы поехали в пригород Рочестера.

В машине я молчал, чтобы не сердить сестру. Мадонна тоже молчала. Мне казалось, что мы вместе отправились в увлекательное, но опасное путешествие. Мы приехали к каменному угловому зданию напротив универмага «Мицфилдс». Там Джоан иногда покупала нам одежду, когда ей казалось, что сшить самой что-то подобное не удастся, чему мы были страшно рады.

Перед тем как войти, Мадонна сказала: «Кристофер Флинн отличный парень». Так что еще до встречи я узнал, кого мне предстоит увидеть.

Мы поднялись на второй этаж, и Мадонна познакомила меня с Кристофером. Я никогда не видел подобного человека. Передо мной был стройный мужчина среднего роста, с каштановыми волосами, в серых брюках и гимнастическом трико с наброшенной поверх него рубашкой. Он разговаривал высоким голосом довольно манерно. Помню, я подумал, что он говорит, как девчонка.

За Кристофером и Мадонной я вошел в студию. Там уже находились пятнадцать девочек в возрасте от двенадцати лет и старше. На всех были розовые пачки и трико. Мальчиков не было. Я почувствовал себя полным идиотом, но подобное ощущение мне было не впервой. Поэтому, когда Кристофер велел мне сесть на пол и просто смотреть, я так и поступил.

Я не мог поверить, что Мадонна спокойно займет место среди пятнадцати других девочек и будет, как и они, беспрекословно подчиняться приказам Кристофера. Когда он похлопывал ее стеком, потому что ее плие было недостаточно глубоким или выворот стоп не очень правильным, она тут же исправляла ошибку. Так безоговорочно Мадонна никогда не подчинялась даже отцу. Я немедленно проникся глубоким уважением к Кристоферу.

Музыка была замечательной, а танцовщицы очаровательными. Тогда я подумал, что балет — это классно, но не понимал, смогу ли сам заниматься чем-то подобным.

Занятие закончилось. Все ушли. В зале остались только Мадонна, Кристофер и я. Он спросил меня, не хочу ли я заниматься у него. Я не успел и слова сказать, как вмешалась Мадонна:

— Крис, я думаю, тебе обязательно нужно заниматься. Тебе это понравится.

Ни я, ни они не знали, смогу ли я танцевать. Я сказал, что не знаю, как отнесется к этой идее отец.

Не думаю, что ему это понравится, — сказал я, глядя на Мадонну. Просто не говори ему, — предложила она. — Мы с этим справимся.

Мы. Неожиданно мы с сестрой превратились в мы. Это было нечто новое. И мне это понравилось. Мне нравилась идея заниматься балетом вместе с Мадонной, иметь с ней общее увлечение, а не только безумных родственников.

Но оставалось еще одно препятствие.