Жизнь с моей сестрой Мадонной

Мне было больно и неприятно, но злился я на самого себя. Я ненавидел себя за то, что послал тот факс. Внутренний голос снова и снова твердил, что, скорее всего, я сделал это умышленно, потому что чувствовал себя слишком зависимым от сестры и хотел освободиться от ее влияния. В то же время я не могу упрекать ее за то, что она отдалилась от меня после тех ужасных слов, которые я написал. Она простила меня. И все же я был зол на нее, но еще больше зол на самого себя.

14 октября 1996 года помощница Мадонны, Каресс, позвонила и сказала, что Мадонну увезли в больницу. Я вскочил в свой черный «Мерседес 560 SEL», который к тому времени успел купить, и помчался в больницу Добрых самаритян. Возле входа уже толпились журналисты. Они выкрикивали мое имя.

Охрана проверила мои документы. Мадонна разрешила навещать себя только Каресс, Мелани, Лиз, Карлосу и мне. Я поднялся в палату 808 на восьмом этаже. Это были настоящие апартаменты. Гостиная, спальня, пошлые обои в цветочек, коричневые и розовые тона совершенно не во вкусе Мадонны. Впрочем, это было неважно. Я был счастлив, что у нее наконец будет ребенок, о котором она так страстно мечтала. Я забыл о своей боли и гневе, забыл о том, как испортились в последнее время наши отношения.

Мадонна лежала в постели в белой фланелевой ночной рубашке. Чистые волосы были зачесаны назад, на лице никакого грима. Она была бледной и утомленной.

— Мне нравится этот интерьер, — сказал я.

Мадонна слабо улыбнулась.

Она еще не оправилась после схваток.

Мадонна сказала, что врачи собираются делать ей кесарево сечение.

— Ты этого хочешь? — спросил я.

— Они считают, что это лучший выход. Они хотят убедиться, что с ребенком все будет в порядке. Думаю, надо соглашаться.

Я сказал, что нужно делать то, что ей кажется правильным. Мадонна не выглядела испуганной. Ей хотелось, чтобы все поскорее закончилось.

Не могу дождаться, когда этот ребенок наконец родится. Потом ее настроение изменилось. Как бы мне хотелось, чтобы со мной была мама.

— Мне тоже этого хотелось бы, — кивнул я. — Она была бы счастлива, что у тебя родится ребенок. Она бы увидела свою внучку...

За дверями по коридору бродил Карлос. Лиз тоже приехала, а с ней Каресс и Мелани. Около полудня Мадонну увезли в операционную. Мелани предложила мне поехать домой и дожидаться новостей там.

В четыре Мелани позвонила и сказала, что Мадонна только что родила девочку, Лурдес, нашу Лолу. Врачи сделали кесарево сечение. Вес девочки был около трех килограммов. Меня охватило чувство облегчения и огромной радости.

На следующий день я приехал навестить Мадонну дома. Я привез ей гардении, а для Лолы — трехколесный велосипед, на котором она сможет кататься, когда подрастет.

Входя в дом, я испытывал двойственные чувства. Мне очень хотелось увидеть свою племянницу, но было не очень приятно приезжать в Кокерхэм — единственный дом Мадонны, который оформлял не я, а кто-то другой. Раньше мне нравились интерьеры домов Мадонны, но сейчас я чувствовал себя изгоем.

Одноэтажный дом был построен в испанском стиле. Мне достаточно было мельком взглянуть на интерьеры, и я сразу понял, что Мадонна просто перевезла сюда мебель, которую мы покупали для Кастильо. Кто-то другой отбирал эти вещи и расставлял по своему усмотрению. Впервые в жизни дом Мадонны показался мне совершенно чужим. Но я был рад тому, что в гостиной висит моя картина — портрет Евы. Я подумал, что это хороший знак. Значит, Мадонна все же хочет, чтобы я был частью ее жизни.

Я прошел в спальню Мадонны увидеть ее и познакомиться с Лолой.

Мадонна выглядела очень усталой. Она сразу же передала мне Лолу.

Познакомься, Лола, это твой дядя Кристофер. Привет, Лола, ты очень красивая, — пробормотал я. Думать я мог только о том, чтобы не уронить ребенка.

С чувством облегчения я передал девочку Мадонне и спросил, как она себя чувствует.

— Я совершенно без сил. У меня такое чувство, словно я родила арбуз.

Потом она показала мне разрез на животе. Он был таким маленьким, просто невероятно. Не больше пяти-шести дюймов. Я не мог себе представить, чтобы через такой крохотный разрез можно было достать ребенка.

Увидев, что Мадонна буквально засыпает, я потихоньку вышел.

По дороге домой я вспоминал, как радостно было видеть сестру, какой прелестный ребенок Лола. И в то же время я пони мал, что теперь наши отношения с Мадонной изменятся еще сильнее.

Расстояние между нами еще больше увеличилось. Я больше не чувствовал той близости, как раньше. Впервые в жизни я не имел отношения к дому сестры, и у меня не было в нем собственной комнаты. Мадонна всегда была для меня ближе остальных членов семьи, но я чувствовал, что наша связь ослабевает. Я был счастлив оттого, что у нее появилась собственная семья, как она всегда и хотела. И все же мне было грустно, потому что старое «мы» исчезло. Мне страшно недоставало Дэнни. Я постоянно о нем думал. Я чувствовал себя обездоленным и одиноким.