Жизнь с моей сестрой Мадонной

Джоан, наша «злая» мачеха, — женщина, которую я теперь по собственной воле называю мамой. Она это заслужила. По прошествии времени я научился любить ее. Оглядываясь назад, я понимаю, что только слегка ненормальная или исключительно романтическая и смелая женщина могла решиться на брак с мужчиной, имевшим шестерых детей.

Но когда она появилась в нашей жизни, мы отнеслись к ней с презрением. Эти семена были посеяны нашими родственниками по материнской линии. После безвременной смерти нашей матери они мечтали, чтобы отец женился на одной из ее ближайших подруг. Какое-то время они действительно встречались, но потом решили расстаться.

Когда отец женился на няне Джоан, Фортины почувствовали себя оскорбленными. Всю жизнь они называли ее только «служанкой». Я же предпочел называть ее «фельдфебелем», потому что как только она вышла замуж за нашего отца, то тут же стала воспитывать его непокорных детей в соответствии с расписанием, правилами и инструкциями. Ну в точности, как пятизвездный генерал! Хотя Мадонне это не нравится, но повзрослев, она стала очень похожа на Джоан. Это сравнение сводит ее с ума, но с годами сходство становится все более заметным. Мадонна постоянно требует, чтобы все делалось в соответствии с ее желаниями, ее расписанием и по ее правилам.

Когда мы с Мадонной жили вместе, мне автоматически приходилось подчиняться ее строгим правилам. Мне не позволялось курить в доме. Она постоянно требовала от меня идеального порядка. Порой из-за этого мы страшно ссорились. Мне иногда хотелось настоять на своем, и я восставал против сестринского диктата. Кроме того, я не люблю жить по правилам. Необходимость подчиняться строгим инструкциям Мадонны меня утомляла. Я понимал, что веду себя, как младший брат, восстающий против правил, установленных старшей сестрой, но не мог ничего с собой поделать.

Вот пример из нашей совместной жизни. Я встаю рано, делаю себе небольшой тост и оставляю посуду в раковине, чтобы вымыть ее днем, когда вернусь домой. Я поднимаюсь наверх и тут же слышу крик Мадонны:

— Кристофер, ты опять не загрузил эту чертову посуду в посудомоечную машину!

Неожиданно меня охватывает такое чувство, словно я снова оказался дома и Джоан в любой момент начнет меня ругать.

Я сделаю это, когда вернусь, — кричу я в ответ. Сделай это немедленно — требует сестра.

Я не делаю. Мадонна сама загружает посудомоечную машину, не переставая причитать и жаловаться. Она раздражена, и я не могу упрекать ее за это. Я понимаю, почему она ведет себя, как Джоан. Точно так же, как Дитрих оказала огромное влияние на кинематографическую жизнь Мадонны, так и семья — Джоан и отец — сыграли важную роль в превращении моей сестры в легенду.

Возвращаясь в детство, я понимаю, что у Джоан не было другого выхода, кроме как управлять нами железной рукой. Мы росли непокорными и неуправляемыми... И всегда были готовы подложить ей свинью. Уверен, что, выходя замуж за нашего отца, она не была готова к общению с маленькими зловредными саботажниками, стремящимися превратить ее жизнь в ад.

Миниатюрная светловолосая женщина нордического типа, Джоан родилась в городе Тейлор, штат Мичиган. Она постоянно носила зеленые брюки «капри», любила старину и замороженные продукты. В юности она наверняка была очень романтической девушкой. Они поженились с отцом в том же году, когда на экраны вышел фильм «Звуки музыки». Гувернантка Мария, воспитывавшая семерых детей капитана фон Траппа, выходит замуж за своего хозяина, и в семье воцаряется счастье. Уверен, что Джоан представляла себя Марией, а нас — западным вариантом семьи фон Траппов. Ей казалось, что она будет радостно распевать «Climb Every Mountain», а мы — с обожанием смотреть на нее.

Но Марти и Энтони, которых смерть матери ударила особенно сильно, стали самыми неуправляемыми детьми округи. Порой они превращали жизнь мачехи в настоящий ад. Впрочем, чаще всего от их нрава страдали мы, братья и сестры. Как-то раз, пока Мадонна не видела, они сунули ей в волосы кусок смолы. Она не могла его вытащить, и пришлось срезать смолу с волосами. Мадонна рыдала: «Мои волосы! Мои волосы!» Увидев себя в зеркале, она разрыдалась еще горше. Но ее страдания не смягчили старших братьев. Они продолжали изводить ее больше, чем всех нас. Наверное, это объяснялось тем, что Мадонна всегда была отцовской любимицей, и они просто ревновали.

Со временем семейство Чикконе перебралось из Понтиака в Рочестер. Мы поселились на Оклахоме-авеню, в двухэтажном кирпичном доме, построенном в колониальном стиле, под зеленой алюминиевой крышей. На газоне перед входом красовалось огромное колесо.

На Оклахоме-авеню нам нравилось. За нашим домом бил небольшой родник и рос огромный дуб, на который я любил лазать, пока однажды не свалился с него и чуть не сломал позвоночник.

Но главное различие между Понтиаком и Рочестером заключалось не в этом. На новом месте совершенно не было людей других рас. Все вокруг были белыми. Я часто гадал, что произошло с нашим маленьким миром, где жили самые разные люди.