Жизнь с Раманой Махарши

Прежде чем продолжить повествование, стоит объяснить, почему фактически все мужчины в Шри Раманашрамаме звались «Свами». Строго говоря, титул «Свами» следует использовать в отношении только тех, кто со всеми формальностями был посвящен в один из традиционных орденов санньясы. Никто из ашрамных «Свами» не имел формального посвящения. Многие из них обрели сей статус просто потому, что таким образом к ним начал обращаться Бхагаван. Он всегда говорил с людьми в очень уважительной манере. Когда он хотел позвать кого-нибудь из садху ашрама, он часто называл его имя и добавлял «Свами» в знак уважения. Он делал это так часто, что ашрамные садху в конце концов сделали слово «Садху» частью своих имен. Обычно, когда кто-то становится санньясином, ему дают новое имя, перед которым идет титул «Свами». Многие садху ашрама не стали менять свои настоящие имена и просто добавляли к ним слово «Свами».

Многим преданным хотелось, чтобы Бхагаван по всем правилам дал им инициацию в санньясу, но, насколько мне известно, он ни разу не уступил их просьбам. Некоторые настойчивые преданные иногда приносили в холл кашаям [29] и просили Бхагавана вручить им его или просто коснуться в качестве акта благословения, но даже эта незначительная просьба не получала одобрения Бхагавана.

Садху Натанананда, составитель «Упадеши Манджари» [30] , был одним из преданных, который добивался того, чтобы Бхагаван вручил ему кашаям. Бхагаван отказался, говоря: «Я не имею обыкновения вручать кому-то кашаям». Тогда Натанананда положил кашаям на стул, стоявший перед софой Бхагавана и использовавшийся для подношений преданных. Бхагаван отказался дотрагиваться до ткани, и через несколько минут Натанананда забрал его обратно.

Садху Натанананда отправился дальше и стал санньясином, но вскоре подобный образ жизни стал вызывать у него недовольство. Через несколько месяцев он вернулся в ашрам, выкинул оранжевые одеяния и вновь начал носить свои обычные одежды.

Каждый вечер я должен был давать Бхагавану отчет о ходе строительных работ. Я рассказывал ему, что завершено и что еще требуется сделать. Порой Бхагаван давал мне указания для следующего дня. Иной раз я обсуждал с ним собственные замыслы и получал его одобрение. Таким образом, я оказался в завидном положении человека, имевшего возможность ежевечерних, весьма продолжительных и глубоких бесед с Бхагаваном. Остальные преданные, которые боялись говорить с Бхагаваном, поскольку пребывали в благоговейном страхе перед его величием и грандиозностью, использовали меня в качестве посредника. Зная, что я свободно разговариваю с Бхагаваном каждый день, они посвящали меня в свои проблемы и просили обратиться к Бхагавану за их решением.

Имелась и другая маленькая привилегия, которую я крайне ценил. Как обед, так и ужин подавались в два захода. Бхагаван всегда ел в первом потоке, я же – обычно во втором. Как правило, Бхагаван уже заканчивал трапезу, когда я входил в столовую. Если он все еще ел, когда я появлялся, то я садился напротив него и выжидал. Мое терпение часто вознаграждалось. В большинстве случаев Бхагаван отодвигал в мою сторону свой лист, служивший тарелкой, тем самым давая понять, что я могу использовать его для своей порции. Женщины, раздававшие еду, понимали намек, клали лист передо мной и выкладывали еду на него.

...

Небольшое количество еды, остававшейся на тарелке, считалось прасадом Гуру. Из-за этого нередко возникала жесткая конкуренция за то, кто получит тарелку Бхагавана.

Мое огромное желание съедать недоеденную Бхагаваном пищу довело меня однажды до приступа жестокой тошноты. Случилось это из-за того, что я был вдохновлен историей о йоги по имени Гуру Намашивая, который жил на Аруначале несколькими столетиями ранее. Как-то Гуру этого йоги стошнило, после чего он

попросил последнего убрать за ним. Он сказал своему ученику: «Положи это туда, где мы не можем ходить, где это не может коснуться наших ног».

Гуру Намашивая съел рвотную массу, расценивая ее исключительно как прасад своего Гуру. Гуру был очень доволен и похвалил его за преданность.

Я вспомнил эту историю, когда однажды у Бхагавана сильно разболелись зубы. Чтобы облегчить боль, Бхагаван на несколько минут положил между зубами кусочек табака, который затем выплюнул. Я решил – по глупости – доказать свою преданность, уподобившись Гуру Намашивае. Я убедил себя, что табак этот – прасад Бхагавана, быстро сунул его между зубами и проглотил. Практически сразу после этого у меня начались резкие боли в желудке и ужасная тошнота. Несколько раз я был близок к рвоте, но сумел сдержать ее, поглощая большое количество воды.

...