Жизнь с Раманой Махарши

Как-то раз, когда Бхагаван сидел в храме будто бы в состоянии самадхи, его мать решила отправиться в город, чтобы навестить Эчаммал. Прежде чем уйти, она решила запереть Бхагавана внутри храма, чтобы никто не мог помешать или навредить ему. На самом деле Бхагаван не был в самадхи, он просто сидел с закрытыми глазами. Как только мать ушла, он просунул руку в дыру в двери, убрал засов и вышел. Оказавшись таким образом на свободе, он снова запер дверь на засов. Когда мать вернулась, она была поражена, увидев его сидящим снаружи возле запертой двери. Бхагаван видел, что она решила, что он обрел особую сиддхи (силу), позволившую ему пройти сквозь плотную материю. Шутки ради он подтвердил ее подозрения. Когда она спросила: «Как ты выбрался наружу?», он посмотрел очень серьезно и ответил: «Через акашу (пространство или эфир)».

Третья ложь была сказана в Скандашраме. Однажды, когда у матери Бхагавана была сильная ушная боль, Бхагаван попросил ее наклонить голову так, чтобы он смог осмотреть внутреннюю поверхность уха. Увидеть он ничего не смог, однако, рассматривая ухо, Бхагаван сделал вид, будто обнаружил в нем осу. По ходу дела он давал матери короткий отчет о своих действиях: «Там внутри ползает оса. Она выходит. Сейчас она стоит прямо у выхода. Теперь она улетела!»

Мать была так уверена, что эта воображаемая оса стала причиной ее боли, что когда Бхагаван сказал: «Теперь она улетела!», боль полностью исчезла.

Для работ над столовой я нанял как мужчин, так и женщин. Некоторые женщины были весьма привлекательны, и, должен признаться, время от времени меня мучили сексуальные желания. Я говорил с Бхагаваном об этой проблеме практически с самого начала моей деятельности в ашраме.

Я сказал ему: «Я не хочу мокшу (освобождение).

Я просто хочу, чтобы влечение к женщинам не проникало в мой ум». В тот раз Бхагаван рассмеялся и сказал: «Все махатмы (великие души) стремятся только к этому».

Его ответ убедил меня в том, что не один я страдаю от этой проблемы, однако он не дал мне ключ к тому, как мне справиться с ней. Я сформировал теорию, что если мне не придется целый день наблюдать за тем, как работают женщины, то мне будет намного легче избежать сексуальных мыслей. В те дни мы платили мужчинам-рабочим четыре анны в день, а женщинам-работницам – три анны [48] . Мне пришло в голову, что если я заменю всех женщин-работниц мужчинами-рабочими по стоимости в несколько анн, то смогу купить себе немного покоя ума. Поэтому я сказал женщинам, что в дальнейшем работы для них больше не будет.

Тем же вечером Бхагаван, как обычно, стал спрашивать, какие работы я планирую на следующий день.

Я сказал ему: «Несущие стены уже закончены. Завтра я намереваюсь положить большое количество песка внутри здания, чтобы поднять его основание до уровня пола в столовой». Тогда Бхагаван спросил: «Сколько мужчин и сколько женщин ты нанял?» Я ответил Бхагавану, что не нанял женщин вовсе, и объяснил причину. Объяснения мои совершенно не убедили Бхагавана. Он считал бессмысленным наказывать так женщин просто потому, что я не способен контролировать свой ум.

«Почему ты сказал, что работницы больше не требуются? – спросил он. – Найми женщин на работу. Найми женщин на работу. Найми женщин на работу».

Еще раньше я заметил, что, когда Бхагаван хотел подчеркнуть важность какой-то определенной идеи или фразы, он повторял ее три раза. Я последовал его указаниям и заново нанял всех женщин.

Мне вспоминается другой случай, когда мои сексуальные помыслы чуть было не взяли надо мной верх. Дело было в середине лета в час дня. Я сидел напротив входа на склад, когда увидел очень красивую женщину, идущую на даршан к Бхагавану. Несколько минут спустя она вышла из холла и отправилась в сторону холма. Я был так очарован ею, что подумал, уж не богиня ли это в человеческом обличье. Я почувствовал, как сильное сексуальное желание поднимается внутри меня. В этот момент внезапно появился Бхагаван и увидел, в каком состоянии находится мой ум. Он позвал меня на улицу, попросив встать под солнцем на большой камень возле склада. Поскольку на мне не было сандалий, расскаленный камень причинил моим стопам огромную боль. Бхагаван не обратил абсолютно никакого внимания на мое дискомфортное положение. Несколько минут он спокойно говорил о различных строительных вопросах. Боль в моих горящих стопах сделалась практически невыносимой, но я не смел пошевелиться, потому как Бхагаван попросил меня встать именно на этот камень. Через некоторое время я поймал себя на том, что боль, которую я испытывал, полностью вытеснила мое желание к этой женщине. Как только эта мысль пришла мне на ум, Бхагаван внезапно закончил наш разговор и ушел. Я с радостью встал горящими ступнями в тень. Такое обхождение Бхагавана оказалось идеальным лекарством. Когда боль утихла, я обнаружил, что не испытываю более никакого интереса к этой женщине.