Жизнь щедра на сюрпризы

— Да в принципе ничем не хуже, чем было при Лукшине. В общем-то, Коридзе нормальный мужик. Вот только всё время обращаться к нему: "Товарищ капитан" да "Товарищ Коридзе". Не очень привычно. Вроде бы имени у него нет.

— Это хорошо, что ты сам понял то, что Коридзе нормальный мужик. И имя у него есть.

— А что, вы знаете его имя и отчество?

— Знаю.

— О, и как же его зовут? Ведь никто не знает

— Понимаешь Коля, если он вам не говорит этого, то не могу этого сказать и я, было бы некорректно по отношению к нему. Да и сказал он мне это всего за день до моего отъезда. Он так и сказал: "Если мы не познакомились нормально, то давайте хоть расстанемся нормально". Ты работай, не задумываясь над этим, возможно перед своим отъездом он и тебе скажет своё имя и отчество. А тебе с ним ещё работать, я надеюсь, придётся долго.

— Да кто его знает. Ведь может в любой день приехать всё же новый дипломированный начальник теплохозяйства.

— Нет, Коля, сам он приехать не может. Если его до сих пор здесь нет, то заявку на него не подавали и вряд ли подадут, если ты будешь нормально работать. Как говорится, на переправе коней не меняют, а тебе то осталось, если я не ошибаюсь, проработать здесь месяца три-четыре.

— Да, чуть больше трёх месяцев. А как вы думаете, могут мне продлить срок пребывания в ГСВГ?

— А почему бы и нет, вполне могут. Тебе нужно сразу же после Нового года написать заявление на продление. Только вот какое дело, — протянул Морозевич. — Не вздумай написать заявление на продление срока работы на месте начальника теплохозяйства или даже исполняющего обязанности.

— Почему? — удивился Кравченко.

— Потому что такой наглости Андреев не потерпит. Напиши скромно о продлении срока работы в должности техника.

— Но ведь тогда меня могут и оставить техником, да и денег буду меньше получать. Я и сейчас не получаю полную ставку начальника теплохозяйства, но небольшую добавку мне всё же платят. А так буду получать ставку техника.

— Коля, ты не очень то зарывайся. Если тебя оставят, то вряд ли будут платить ставку техника, если ты уже получаешь больше. Это, во-первых. А, во-вторых, для тебя что, так важны деньги? Пусть даже останется ставка техника. Но тогда посчитай, сколько их ты потеряешь за не продлённый год, если напишешь такое наглое заявление, а Андреев его не подпишет.

— Вы, наверное, правы, — вздохнул Кравченко. — Я послушаюсь вашего совета. Конечно, хотелось бы поработать лишний год хотя бы исполняющим обязанности начальника теплохозяйства. Мне, действительно, больше денег важно то, что я работал на этой должности. Важно уже для Союза. Но, вряд ли мне напишут в трудовой, что я работал на этой должности.

— Напишут. Только не обращайся с просьбой об этом к Андрееву, и даже к Коридзе. Андреев сам этим не занимается. Но ему это может не очень понравиться. Подойди перед отъездом в Союз к Клюеву, он мужик хороший. Он сам делает все записи в трудовой, и он, в принципе, даже без твоей просьбы должен сделать такую запись. Ты ведь к тому времени, если, конечно, всё сложится у тебя хорошо, проработаешь на этой должности более полутора лет. Это срок большой и Клюев не может этот факт проигнорировать. Но ты всё же лучше напомни ему об этом, он тебя поймёт. А для тебя это, действительно, очень важно.

— Спасибо, Андрей Николаевич, за ваши советы, — уже более оптимистично и радостнее произнёс Николай. — Вы мне очень помогли советами, и я поступлю точно так, как вы советуете.

— Не за что благодарить, Николай. Советы советами, но всё зависит от тебя самого.

За время, остающееся до условленного с замполитом времени, Морозевич успел встретиться (не запланировано) ещё и с Карамушко и Кирзоняном. А вот с замполитом он вновь встретился уже в половине пятого, но характеристика ещё не была готова. Получил он её готовой уже в начале шестого. Ехать обратно на Белитц-Хальштеттен на ночь глядя, было неразумно — уже было совсем темно. Ему пришлось заночевать в "Хоромах", обитатели которых очень хорошо его вновь встретили и были рады пообщаться с ним ещё несколько часов до сна. Выехал он в Стендаль рано утром, теперь уже точно навсегда прощаясь с этим городом и Борстелем. Вернулся Морозевич в Белитц-Хальштеттен, как и накануне в Борстель, примерно в двенадцать часов и после обеда ещё успел немного повоевать с очередными "покупателями" угля.