Жизнь Штефана Великого

Магомет-султан был вправе усмехнуться при чтении сего литературного творения, ибо греки-осведомители, к которым он охотно прибегал, поведали ему немало занятного о милосердии христианском. Последователи Христа отлично владели искусством разнообразнейших казней и смертей: дробления костей на колесах, четвертования, сажанья на кол и сжигания на кострах. Его янычары, попавшие в полон, не удостаивались христианского милосердия. Янош Корвин Семиградский, знаменитый полководец, не раз повергавший в прах османский полумесяц, доказал самому султану Магомету в 1456 году под Белградом, что у победителей много выдумки и мало выдержки при казнях побежденных. Валашский воевода Влад, прозванный Цепешем[54], мог бы служить султану наставником по части азиатского искусства пыток и убийств. Около Тырговиште он посадил на кол Гамзу-пашу со всеми его ратниками, дабы вороны заживо выклевали у них глаза. Одноруким, одноногим отрубал он беспричинно равновесия ради — вторую руку или ногу. Священная инквизиция и святая Вера ведали утонченнейшими средствами убийства, ибо человек именно на этом поприще проявлял наибольшее рвение и, словно дикий зверь, всегда предпочитал кроволитие мирным занятиям. И если тому причиной были неестественные наклонности и жестокий дух, то обязанность карать строптивых и дух соперничества призывали к кроволитию. Борьба эпохи за торжество кротких законов непорочного Агнца выглядела по меньшей мере странно.

Не следует, однако, судить о предрассудках и ошибках той поры по заблуждениям наших дней, а о различиях между народами тогдашней Европы по нынешним. Азиатской жестокости Эль-Фаттыха и болезненной тоске Влада-Воеводы можно противопоставить лишь деяния всех европейских королей и принцев в тот жестокий век страдания.

Книжники той поры описывают, с присущим этой братии наивным удивлением, поход 1479 года, предпринятый по повелению Магомета Исак-беем, Алибеем и Скендер-беем в Семиградие, где они предали огню, разграбили и разорили Сибиускую область, а затем румынские села на реке Муреш в сторону Алба-Юлии и Орэштии. Вместе с язычниками трудилась тут и валашская рать Цепелуша-Воеводы Басараба. Князь Баторий сразился с ними на Хлебном поле, и в том сражении участвовали все племена, населявшие страну. Победа досталась семиградцам, благодаря внезапному вмешательству Павла Кинезу, воеводы банатского, ударившего по врагам с тыла. Сам воевода Павел шел во главе дружин; держа по сабле в каждой руке, он рубил ими, испуская ужасные вопли; за ним с таким же воем поспешали ратники его. Порубив и развеяв турецкие отряды, победители — румыны, секлеры[55] и венгры — запировали на кровавом поле среди гор убитых; музыканты заиграли на лютнях, и воевода Павел, осушив огромный кубок, пустился в пляс, держа в зубах мертвого турка.

Глава III Как выглядела некогда, — по словам одного из её господарей, Молдавская земля

I

Отец наш Димитрий Кантемир поведал в труде, составленном два с лишним века тому назад[56], какой была когда-то Молдавская земля. Много сведений о старине нашей почерпнул я у него и глубоко признателен ему за это. Многое постиг я просто оглядываясь вокруг, за что земно кланяюсь сохранившимся водам и кодрам[57], и жителям, с тех пор мало изменившимся.

Не знаю, есть ли на свете другой уголок, где бы климат так резко менялся. Нрав жителей уподобился погоде. Одежда приспособилась к душному зною и лютым морозам; леса давали молдаванам приют и жилище; тучные пажити обеспечивали легкую жизнь; но из-за местоположения не суждено было земцам ведать — по словам старинного заклятия — "ни сна, ни отдыха, как ветру да волнам морским". В сем единственном по своему изобилию дакийском краю обитали с самой древней поры оседлые жители; а те, кто со временем тут поселился, тоже покорились его природным условиям. Цивилизация, одежда, обычаи десятитысячелетней давности живы и поныне. Римская городская культура, бытовавшая тут недолго, оставила свой след в речи и складе ума, однако не задела сколько-нибудь заметно самобытной основы жизни.

Есть древнее предание об основании Молдавии воеводой Драгошем. Таким его запомнили наши деды: будто вышел на охоту воевода Драгош Марамурешский с дружиной и, погнавшись за туром, настиг его на берегах реки Молдовы. Княжеская гончая Молда, которую "зело любил воевода", потонула в реке, названной впоследствии ее именем. Тогда-то и были заложены основы Молдавского княжества, и гербом его стала турья голова.