Жизнь (СИ)

Слезы брызнули из глаз, я громко всхлипнула, взяла протянутый кусочек хлеба и прошептала:

— Спасибо, сынок…

Я была принцессой в этом мире. Я прожила больше полувека в том. Но ни в одной из моих жизней ни до, ни после не было ничего вкуснее этого кусочка хлеба.

Мы допили квас, и снова улеглись на телеге, подложив под голову свернутый полушубок.

Дядька Кикр опять хвастался своей дочкой и ее мужем, сын заснул, прижимаясь ко мне, а я смотрела в голубое небо, по которому плыли легкие белые облака. И, несмотря на тянущую боль в желудке, встревоженным крошечным перекусом, впервые за много дней была почти счастлива.

— Тебя, как звать-то? — внезапный вопрос дядьки Кирка застал меня врасплох.

— Ел…

Елина, Елена Анатольевна… чуть не ответила я, но вовремя прикусила язык, одновременно быстро-быстро прокручивая в голове известные мне имена, которые могли бы принадлежать простолюдинке. Как-то не подумала я об этом заранее. Упустила.

— Елянка, — ответила я после крошечной заминки, надеясь, что ее не будет заметно, — можно просто Елька.

— Красивое имя, — кивнул дядька, — а вы откуда в город-то идете?

Следующий вопрос я предугадала за несколько мгновений до того, как он был произнесен и успела придумать ответ, вспомнив географию Грилории:

— Из Ургорода, — отозвалась быстро.

Ургород — небольшой городок на границе с Южной Пустошью. Когда-то он был большим процветающим городом, но во время последней Битвы был разрушен до основания, и пустовал много веков. И лишь около двух сотен лет назад там стали появляться первые поселенцы. Их было так мало, что я не боялась встретить «земляков».

Дядька Кирк присвистнул:

— Далеко же вы забрались. А в столицу-то почто идете?

— Муж помер, — соврала я снова, — без мужика у нас тяжело, Пустошь рядом. Вот и решила в столицу податься. Счастья попытать…

Дядька Кирк снова кивнул, хлестнул вожжами лошадь, немного помолчал, а потом, когда я уже успокоилась, заговорил:

— Ты, Елька, баба хорошая, правильная и сын у тебя достойным мужиком растет. Да только врать ты вовсе не умеешь. — У меня похолодело на сердце. — Не знаю я, почто ты по лесам с дитенком мотаешься, и знать не хочу. Но ежели спросит кто, скажи, что ты из Зорянки… Это хутор в лесу недалеко от деревни моей, от Миловки. Скажи, что из дома девкой ушла, да к хутору прибилась, замуж вышла, сына родила. Мужика твоего, Ирохея, этой зимой медведь задрал, вот ты и пошла в город с сыном, чтоб в услужение к старухе какой устроиться. А что дитенка без мужа нажила не говори. Неправедно это. Не любит у нас народ такое.

— Хорошо, — смиренно согласилась я, — спасибо за помощь, дядька Кирк…

Дядька тяжело вздохнул и добавил:

— И говоришь-то ты не по-нашенски, не по-крестьянски… Ежели спросит кто, скажи, что в Ургороде мать твоя в прислужницах была, и ты с хозяйскими дочками выросла. Но порядки их тебе не по вкусу пришлись, вот ты и сбежала девкой… поняла?

— Поняла, — тряхнула я головой. — Спасибо дядька Кирк…

Он махнул рукой, мол, ерунда. Но я видела, приятна ему моя благодарность.

— А за меня не бойся… Дядька Кирк язык за зубами держать умеет. Никому не скажу, что ты из матерей ургородских…

Глава 12

Как и обещал дядька Кирк, до Яснограда мы доехали к вечеру. Когда на горизонте показалась макушка нашего замка, сердце забилось сильнее, а глазам стало горячо от непролитых слез. Отец… Мы ведь с братом даже не оплакали его, не попрощались, не похоронили… В этом мире смерть тоже считалась сакральным освобождением души от земного тела. Но если в мире Елены Анатольевны телу воздавали заслуженные земной жизнью почести, то здесь к этому относились гораздо проще. Похороны считались слишком интимным делом, чтобы звать на них кого-то кроме супруги. А все остальные прощались не с телом, а с душой, которая покидала этот мир.

Столица располагалась пологом склоне тех самых гор, которые мы прошли изнутри. Как и положено приличному средневековому городу, его окружали несколько рядов крепостных стен, построенных постепенно за много веков его существования.

Первый ряд стен окружал королевский замок, который стоял на самой вершине горы. Эти стены называли Королевскими, за ними пряталась королевская резиденция и туда невозможно было пройти ни одному чужаку.

Второй ряд — Высокие стены — окружали территорию, на которой располагались небольшие замки Высшей знати, приближенной к королевской семье. Их было всего шесть. Попасть туда тоже было довольно непросто.

Третий ряд — Первый уровень — ограждал аристократов Высших родов от всех остальных аристократов, удачливых купцов и богатых горожан. Ворота в этих стенах открывались два раза в день, рано утром, когда завозили продукты и все необходимое, и вечером, когда вывозили отходы. В остальное время проезд был разрешен только по пропускам Высших.