Жизнь Софи

Пять минут спустя мы приехали в зоопарк, где меня очень радушно встретил директор, господин Букинди. Зоопарк же оказался очень старым, с ветхими зданиями - в сущности, он состоял из бетонных клеток с ржавыми решетками.

Жан Мбото, сотрудник Института Джейн Гудолл, провел меня по зоопарку. Шимпанзе там было тринадцать (три самки и десять самцов), размещались они отдельно. В зоопарке жили и другие обезьяны: павианы и мартышки. Еще я увидел там тощих львов, кабана и небольшое стадо антилоп.

Условия содержания мартышек оказались ужасающими. Голые цементные стены тесных клеток были черными от грязи и экскрементов. Животные целыми днями сидели, протянув лапку между ржавых прутьев, и умоляюще смотрели на посетителей, выпрашивая подачку. Зачастую другой пищи у них не было. Они ловили мух, которые роились над кучами экскрементов.

Меня познакомили также с Марком и Холен Аттуотер и со Стивом Блейком. Они работали в Фонде Джона Аспиналла, благотворительной организации, поддерживаемой английскими зоопарками Хоулеттс и Порт-Лимпн, в которых содержится самая большая коллекция горилл в мире. Марк заведовал в Конго приютом для горилл, в котором и предложил мне на первых порах разместиться. Стив предупредил меня, что американская студентка, которая останавливалась до меня в приюте, как-то ночью проснулась с криком: в ее волосы вцепилась крыса. Я решил, что он меня разыгрывает.

Вскоре все разошлись по домам, и я остался один. Моя комната была когда-то клеткой гориллы, но это меня не смущало. Однако в противомоскитной сетке, закрывавшей окно, оказалась дыра величиной с кулак. Вскоре я познакомился с конголезским ночным миром, а его представители - со мной.

Где-то около полуночи я услышал, как за окном кто-то скребется. Я лежал не шевелясь. Противомоскитная сетка затряслась, и кто-то свалился вниз. Звук был такой, будто этот кто-то упал прямо рядом с моей кроватью. Я нашарил фонарь, включил его и увидел трех больших черных крыс. Я вскочил, и они разбежались в разные стороны. Посветив фонарем на пол, я попытался определить, где они спрятались. И обнаружил, что весь пол кишит тараканами. Я все же попытался заснуть, накрывшись с головой простыней. За моим окном лягушки-быки начали свой ночной концерт. Их ритмичное кваканье заглушало все другие звуки, и я вскоре уснул.

Проснулся я от пронзительных криков, раздававшихся прямо за моей дверью. Я выглянул в коридор. На меня с интересом взирали большие карие блестящие глаза. Это была обезьянка бонобо, она выпрашивала еду.

Жан был уже на кухне и готовил завтрак для шимпанзе. Он посмотрел на меня и с улыбкой спросил:

— Доброе утро, мсье Винсент. Хорошо спалось?

— Да, спасибо, очень хорошо, - ответил я, мне не хотелось его расстраивать.

Завтрак для шимпанзе выглядел довольно соблазнительно. Разные тропические фрукты: папайя, манго, пассифлора, красные бананы и апельсины, - а также хлеб и большая бутыль молока. Мы положили все это в тележку и отправились к шимпанзе. Жан обращался с каждым животным очень ласково. У меня создалось впечатление, что для него это была не просто работа, он относился к ним как к своим друзьям.

Среди шимпанзе было десять подростков и три взрослых самца: Зу-Зу, Банан и Грегуар. Грегуара привезли в зоопарк совсем маленьким, а сейчас ему исполнилось уже сорок девять лет. Вообще-то шимпанзе живут до пятидесяти с лишним, но удивительно, как он дожил до этого почтенного возраста в таких жутких условиях.

В тот же день, после обеда, в зоопарк пришел какой-то мужчина и попытался продать детеныша шимпанзе. Начальство, конечно, отказалось от этого предложения, поэтому мужчина просто подарил малыша зоопарку. Владелец сказал мне, что шимпанзе зовут Аким. Акиму было примерно шесть месяцев, у него была густая, блестящая шерсть, и, если не считать небольшого прыщика внизу на скуле, общее его состояние было идеальным. Меня оставили с малышом одного чуть ли не на полчаса, пока сотрудники зоопарка подыскивали для него клетку. Надо сказать, что ему не очень-то нравилось сидеть у меня на руках, он все норовил вырваться. Наконец служащие вернулись с ящиком и стали наперебой уверять меня, что царапины у меня на груди и руках очень скоро заживут.

Пока я сражался с Акимом, пытаясь его удержать, я обнаружил у него на груди, прямо под кожей, дробинку. Теперь стало понятно, как его поймали: его мать убили, а он в это время цеплялся за нее. Взяв скальпель и пинцет, я осторожно удалил дробинку и сохранил ее как трагическое напоминание о том, в каком плачевном положении находятся шимпанзе в Африке: за ними охотятся ради пищи или ради того, чтобы продать.