Жизнь спустя

Вместо Сопротивления в горах Испании, Кампесино, с далеко не уважаемыми им верноподданными генералами Листером и Модесто, метался как тигр в клетке, в правительственном доме отдыха Монино. В августе 1939 их троих зачислили слушателями Военной академии им. Фрунзе, той самой, где профессорствовал комбриг Веков. Проучился Кампесино (под именем Петра Антоновича Комиссарова: секретность!) полтора года, нехотя, возмущался, что его стипендия – 1800 рублей, в то время как месячный заработок рабочего – 300.

– Ещё никто никогда не выигрывал войну по книгам, – продолжал анархиствовать он. Единственный, чьи лекции он слушал со вниманием, был генерал Жуков (Они в чём-то родственные натуры).

Атмосфера вокруг Кампесино сгущается особенно после пакта с Гитлером, по поводу которого он, естественно, выражает недоумение. В это время на него обрушивается удар: советские товарищи сообщают ему (выдумывают), что Хуаны с детьми нет в живых, франкисты, якобы, её забили камнями, а детей пристрелили. Кампесино ещё больше обуреваем желанием быть там, в Испании, мстить, бороться.

В этом состоянии тяжелой депрессии его остановила у выхода из Академии девятнадцатилетняя Татьяна со словами восхищения и вопросом, хорошо ли она говорит по-испански: она учится на испанском отделении филфака МГУ. Первая его мысль – что её подослали. Но одиночество, душевная рана – благодатная почва, чтобы отмахнуться от сомнений, закрыть глаза на то, что Татьяна – генеральская дочь, правоверная комсомолка. Через два месяца они поженились. А тучи над головой Кампесино всё сгущались. Настал день, когда два энкаведешника отвезли его в Коминтерн, где состоялся «суд чести». Свидетелями обвинения выступали Листер, Модесто и Долорес Ибаррури, состав преступления – анархизм, троцкизм, полное непонимание идей марксизма-ленинизма. Припомнили ему и антипартийное поведение на банкете в Кремле. Последовали исключение из Академии и арест, Лубянка. Татьяна, которая ждала ребёнка, через подругу – дочь Сталина Светлану, устроила мужу встречу с Калининым; тот промямлил, что разберётся, но стало не до того: 22 июня 1941 года Гитлер напал на СССР.

Во время перевозки заключённых в другую тюрьму Кампесино бежал, смешался с толпой, сел на поезд и уехал в Ташкент. Его обнаружили и сослали в далекий Коканд, где свирепствовала эпидемия тифа. Туда к нему приехала верная жена Татьяна с полуторагодовалым Мануэлем (так звали и сына Кампесино и Хуаны). Мальчик заразился тифом и умер. Несчастье ещё больше их сблизило, но Татьяне пришлось вернуться в Москву. Добыв себе фальшивый паспорт, Кампесино предпринимает немыслимую поездку: Коканд – Самарканд – Ашхабад – Красноводск – Москва, дважды выходя из безвыходного положения с помощью своей, привезённой ему женой фотографии в советском генеральском мундире. В Москве идти домой опасно, он ночует на набережной Москвы-реки или у проституток. Наконец, решает объявиться – пойти к секретарю испанской компартии Хосе Диасу. От его секретарши он узнаёт, что Диас в 1942 году был ликвидирован: он вступился за своих и в эвакуации, в Тбилиси, его выбросили из окна, инсценировав самоубийство. Кампесино пишет письмо Сталину: “Если я предатель, пусть меня расстреляют, но я солдат, в идеологических тонкостях не разбираюсь, – дайте мне возможность сражаться».

И со спокойной душой пошёл домой, к жене и дочке Валентине, родившейся за двадцать дней до этого.

Снова арест, та же Лубянка. Ежедневные допросы по шестнадцать часов; силам, казалось, пришёл конец, но Кампесино не подписал ни одного протокола. И вдруг его выпускают: это что-то подозрительно. «Небось рассчитывают, что я наведу их на сообщников, – прикидывает он, – или сработали хлопоты Татьяны?» За ним ходят по пятам, он опять живёт в Москве как бомж. Ему видится только один выход: попроситься на приём к генералу Жукову.

– Имей терпение, ещё не время, Испания подождёт, – увещевал его Жуков.

В тот же день Кампесино связался с двумя друзьями-летчиками Кампильо и Лоренте, те добыли три мундира офицеров НКВД – выторговали у жён. Втроём они едут в Баку, добираются до Ашхабада, цель – Иран.

30 августа они перешли иранскую границу, но Кампильо, повредивший ногу, не может идти дальше, просит товарищей бросить его, Кампесино взваливает его себе на спину, идут дальше; в иранских деревнях им охотно дают приют. Кампильо всё же не выдержал, откололся.

В Тегеране Кампесино и Лоренте сдались англичанам, те рассказу Кампесино не поверили – заподозрили в них советских шпионов. С октября 1944 до января 1945 снова в тюрьме, на сей раз для установления личности. Удостоверившись, что беглец – действительно Валентин Гонсалес, англичане, однако, не поверили, что он порвал с коммунистами.