Жизнь строгого режима. Интеллигент на зоне

Конечно, Пашу Ф. арестовали, конечно, было следствие, конечно, был суд, результат которого, конечно же, был предсказуем. Потому что один из нападавших на старика имел очень мохнатую руку в прокуратуре, и в эту руку в нужный момент были вложены очень серьезные деньги. В поселке, где разворачивалась в этот момент эта трагедия, все об этом знали. Знать-то — знали, да что толку! На суде так никто и не вспомнил, что действовал Паша Ф. в целях самообороны, что спасал не только свою жизнь, но и жизнь маленьких внуков, находившихся в соседней комнате, что нападавшие проникли в его дом без приглашения хозяина. Равно как никто и не вспомнил о трудовых заслугах подсудимого, его почетных грамотах, благодарностях, наградах. Получил Паша Ф. семь лет строгого режима… Для семидесятилетнего, не слишком здорового старика это почти то же самое, что смертный приговор с неразборчивой датой исполнения. Несложно представить, как выглядит Фемида для Паши: никакого намека на правосудие, объективность, бесстрастность… И таких, как он, в лагере великое множество.

Сосед по столу, за которым мы завтракаем, обедаем и ужинаем, обнаружил в утренней каше бритву, точнее, лезвие бритвенного станка разового пользования. Чудом не проглотил. Бритву увидел в самый последний момент уже в ложке, поднесенной ко рту. То ли чья-то нелепая неосторожность, то ли чья-то маниакальная забава. Впрочем, какая разница? Всем видевшим это стало не по себе. Обмена мнениями не последовало, остаток завтрака прошел в угрюмом молчании.

* * *

В нынешних условиях и обстоятельствах неряшливые, неопрятные, не следящие за собой люди особенно неприятны. Но более неприятны те, кто демонстрирует нездоровую, патологическую чистоплотность. Типичный пример подобного поведения — Александр М. Хронический алкоголик, убивший по пьяному делу сожительницу, отсидевший уже года четыре, но, похоже, так и не избавившийся за это время от последствий влияния зеленого змия на психику. В любое время, регулярно, почти круглосуточно, он стирает, полоскает, сушит, рассматривает на свет какие-то неопределенного цвета тряпочки, что служат ему то ли носовыми платочками, то ли полотенцами для ног, то ли еще какой-то гигиенической ветошью. Эту нехитрую работу он выполняет с особой сосредоточенностью, угрожающе посапывая, грозно посматривая по сторонам темными, полными гнева глазами. При этом передвигается мелкими, шаркающими, приставными шажками. Наблюдать подобное день, другой — мило и забавно. Видеть это каждый день (впрочем, и ночью тоже) на протяжении недели, тем более месяца, — реальный повод сойти с ума. Тем не менее терпеть надо и это. Соседей в тюрьме не выбирают. Да и не худший это сосед, в его руках я видел серьезные, заставляющие думать, книги. Доводилось слушать и его вполне здравые рассуждения по насущным проблемам нашего нынешнего бытия. Разумеется, в перерывах между его любимыми занятиями стиркой, полосканием, сушкой.

* * *

В отряде очередной шмон, «бессмысленный и беспощадный». Всех, кто не вышел на работу в это время, выводят в локалку. Полтора-два часа бригада прапорщиков-«шмонщиков» переворачивает наши кровати. Они копаются в тумбочках, перетряхивают сумки. Ищут «запреты», главным образом брагу и прочий алкоголь, мобильные телефоны и все, что имеет к ним хоть какое-то отношение (сим-карты, зарядные устройства и т. п.). Правда, не видел ни разу, что бы изъятие последних сопровождалось оформлением протокола, акта выемки и прочих необходимых документов. Зато нередки случаи, когда арестанты, утратившие в ходе шмона свои средства связи, договариваются со «шмонщиками», на коммерческой основе, разумеется. Оплата в зависимости от марки телефона. Тариф колеблется от пятисот до двух-трех и более тысяч рублей.

Похоже, что это специфическая особенность именно этой эоны. В зоне моего прежнего нахождения ничего подобного не практиковалось. Более того, каждый, у кого со шмона изымался телефон и все, что имело к нему отношение, почти автоматически получал от пяти до пятнадцати суток изолятора. Выходит, режим в здешнем лагере — более гуманный, более лояльный и более… продажный. Бывает, что один и тот же телефон изымается, выкупается, снова «отшманывается» и опять возвращается хозяевам по несколько раз. А у меня лично в ходе этого шмона изъяли, или, как тут говорят, «отмели» два кипятильника. Эти приборы не относятся к категории запрещенных, но мои кипятильники уже не раз побывали в ремонте, их внешний вид красноречиво свидетельствует об этом (что припаяно, что подлатано, что привязано). Короче, с точки зрения пожарной безопасности — они уже не безопасны, потому их и отмели. До тех пор, пока родные не пришлют в посылке новые, придется арендовать у соседей.