Жизнь строгого режима. Интеллигент на зоне

Устал пытаться объяснять своим соседям, что хроническая нехватка курева и постоянный дефицит чая у многих из них — не случайность, не следствие социальной несправедливости, а закономерный результат прежней жизни, расплата за прежние грехи, за неуважение и невнимание к людям, на воле их окружавших. Очень типичная ситуация, когда человек, на свободе не сделавший добра, ни разу и никому никогда не помогавший, оказавшись в неволе, начинает писать и звонить всем родственникам и знакомым, слезно просит помочь и страшно удивляется, обижается, а то и попросту приходит в ярость, получая отказ. А с какой стати люди, для которых этот человек, прожив тридцать, а то и сорок лет, пальцем не ударил, со всех ног кинутся слать ему в зону переводы, собирать посылки, отправлять бандероли с чаем, сигаретами и шоколадом? К сожалению, подавляющее большинство героев подобных ситуаций просто не понимает, о чем идет речь, все их размышления на эту тему укладываются в куцый стереотип: «Я сижу — значит, мне все обязаны, а насколько я сам был добр, отзывчив, доброжелателен к этим людям до этого — совсем не важно». В итоге приходится то и дело наблюдать в поведении окружающих меня людей болезненное проявление озлобленности, зависти, мстительности, а прежде всего воинствующего агрессивного иждивенчества, хронической приверженности к «халяве». Возможно, здесь речь идет о так называемом синдроме арестанта, суть которого спрессована в формуле: «Сижу — ни за что, сижу — вместо вас всех, а вы все — мне по гроб жизни за это обязаны». Понятно, это мои доморощенные наблюдения. Наблюдения вовсе не специалиста, любопытно, готовы ли что-то сказать по этому поводу специалисты, психологи, психиатры, изучающие поведение человека в неволе.

* * *

До Москвы отсюда километров шестьсот. Всего одна ночь в поезде. Вроде бы недалеко, но дыхание юга здесь куда ощутимей, чем в центре России. Лучшее красочное тому подтверждение — замеченная вчера на решетке локалки… бабочка. Бордово-красно-фиолетовая, с переливами бабочка на фоне черных прутьев локалки и прочих лагерных декораций, скудную палитру которых я совсем недавно отмечал. Трепетный контраст! И это в двадцатых числах февраля, когда весна в Центральной России обычно едва-едва напоминает даже не о себе, а о перспективах своего приближения! Конечно, и здесь сейчас ночью минус, и нестаявшего снега еще хватает, тем не менее вот оно — неопровержимое доказательство близости теплых краев.

А контраст, действительно, удивительный! Порхающий кусочек самого яркого фрагмента радуги на фоне угрюмого торжества черно-серого и серо-черного. Неизвестно, на кого этот контраст больше работает: то ли усиливает яркость и великую праздничность наряда бабочки, то ли подчеркивает убогий спектр окружающего пейзажа. Ту самую диктатуру черного цвета, о которой уже говорил и проявления которой ощущаю лично на себе в большом и малом ежедневно и ежечасно.

* * *

Очередная месячная зарплата взбесила — всего 80 рублей. При самом приблизительном подсчете, с учетом выполненной работы и расценок, которых никто не отменял и не снижал, это в лучшем случае — 30–40 процентов от ожидаемой суммы. Попытка обратиться за разъяснениями к мастерам промки уже традиционно окончилось ничем. Мастер нашей смены майор Р. (кличка Наркоман), отведя глаза в сторону, понес знакомую чепуху о перепутанных нарядах, ошибках бухгалтерии и т. д. Старший мастер лейтенант М. (кличка Малец, он же Подлец) даже и глаза не прятал. Нагло глядя в упор, процедил: «А че, там разве что не так, вроде все по документам…»