Жизнь Типпи

- Вова, прекрати это, ты зашел слишком далеко. Ты меня слышишь, прекрати! – крикнула Аннабель, выходя из- за двери.

- Я должен довести дело до конца. Я же тебе об этом уже говорил.

- Вы с кем это говорите? – спросила зайка.

- С сестрой.

- Не вопрос, ты главное, – лис не успел договорить, как из туннеля кто-то стал стрелять. Лис быстро достал пистолет и начал отстреливаться, – Забирайся мне на спину!

Зайка прыгнула на него и влезла в вентиляцию. Лис тем временем стал отстреливаться от невидимого врага. Дети спрятались за спину Уине. Враг все стрелял и стрелял, но мимо. За всю стрельбу, в лиса попало всего три пули. Но вот выстрелы стихли. Наверное, у противника закончились патроны.

Пробежав до двери, Уине увидел, что кто- то лежит на полу в луже крови. Он был в белой куртке, из груди текла струйка крови. Этот лис был очень старый. Он приоткрыл глаза и произнес.

- Уине. Мой мальчик. Как же ты повзрослел.

- Папа. Это ты? Нет, ты не можешь быть моим отцом. Он пропал без вести тридцать восемь лет назад.

- Это я. Уини. Я Кларк. Я работал на отдел Слепой Глаз с его основания. Я скрывал от вас это, что бы вы не переживали за меня. Но вскоре, – лис закашлялся, Уине наклонился к нему и попытался остановить кровь, но отец отвел в сторону его лапу, – не спасай меня. Я этого не... достоин. Сейчас твоя … жена в большой опасности. Код двери... кхе... кхе... 154367. Запомни... это может... остановить... его... И... прости... меня, – отец закрыл глаза и испустил последний выдох.

- Нет. Нет! НЕТ!!! – закричал Уине, уронив голову на лоб отца. Он не мог в это поверить. Он УБИЛ собственного отца. Своими лапами. Он позволил этому случиться. Почему отец? Почему он стрелял в него? Уине раздирала горе. Рвало его душу на куски. Лисий вой был слышен на всем острове. Дети стояли за дверным косяком и не смели пошевелиться. Время текло, вой вдруг внезапно прекратился Уине опустил отца на пол и направился к двери. Только посмотрев на него, отпадало любое желание попадаться у него на пути.

- С сестрой.

- Но здесь никого нет.

- Не ври мне! Сестра, скажи ей.

- Вова. Это правда. Я умерла тринадцать лет назад, от передозировки таблетками. Ты пытался удержать мой образ в голове, но это лишь расстроило твою психику. Меня нет, – произнесла сестра, подходя ближе.

- Нет. Нет! Это все вранье! – запричитал Вова, – Нет! – он замотал головой, – Я убью их, если хоть кто- нибудь двинется с места!

Типпи прицелилась в лоб человеку. Палец дрожал на спусковом крючке, придавив его наполовину.

- Ты не посмеешь навредить моей семье.

- Моя... месть...свершилась, – проговорил Вова, резко поднял пистолет и выстрелил в Типпи.

Пуля вылетела из дула и вонзилась в тело, прошив его насквозь. Зайка напряглась, палец сам сдвинулся до упора. Пуля пробила лоб Вовы. Дети вскрикнули и упали на пол. Железная дверь распахнулась и в комнату ворвался Уине как раз в тот момент, когда тело зайки стало падать. Уине успел поймать ее в самый последний момент.

Типпи посмотрела на лиса мокрыми от слез глазами и произнесла шепотом.

- Уине, – из рта потекла струйка крови, – Ты все же пришел за мной. Я смогла... спасти... детей. Па... моги... им, лю... би... мый, – зайкины глаза остекленели.

Уине не слышал, как вбежали дети, как они все разом заплакали. Он не слышал звуков подмоги. Он ничего не слышал. Его сердце бешено билось. Слезы лились из глаз и стекали по щекам, обжигая их.

Одно дело, услышать, другое, увидеть собственными глазами смерть любимого зверя. Слишком много смертей за день. Слишком много. Уине поднял голову и завыл. Его вой был несдержанным. Никогда он так не рыдал.

Юран подошел к отцу и посмотрел в его мертвые глаза.

- Ое. Не надо было этого делать, отец.

Дети стояли в стороне и оплакивали мать. Им было очень больно, но они еще дети и многого не понимали. Серый комочек шерсти безвольно болтался из стороны в сторону на лапах лиса. Глаза замерли в последнем мгновение, в мгновении радости, что дети остались живы. Уине рухнул на пол и свернулся в комочек, прижимая зайку к себе. Слезы все лились и лились, пропитывая шерстку. Все, теперь она умерла навсегда. Никто ей не поможет. Она никогда не скажет, как любила их. Никогда не погладит по головке. Никогда не произнесет ласковых слова. Это был конец, конец всего.

Две рыси выстроились возле двери. Они отворились и оттуда повеял затхлый воздух. У двери лежали скелеты, в истлевшей одежде, у некоторых были сломаны кости пополам, у кого- то рядом лежало оружие, никто не вышел. Здесь витала смерть.

Эпилог