Жизнь только начинается

Около павильона с мороженым Костя замедлил шаги и потрогал в кармане узелок с деньгами. «Купить бы». Но, поморщившись, подумал: «А вдруг на шаль не хватит?»

Короткий зимний день затухал. Густой снег, выпавший ночью, растаял. Земля по-весеннему парила.

Возле универмага Костя увидел своего дружка.

— Федька! — обрадованно крикнул он, боясь, что приятель скроется в потоке людей.

Федька оглянулся и не спеша подошел к товарищу. Он некоторое время молча рассматривал Костю.

Ярков уже пожалел, что окликнул Федьку. Ему очень хотелось рассказать товарищу о том, как хорошо он живет. Но насмешливые плутоватые глаза Федьки напомнили ему неприглядное прошлое. Ведь это они с Федькой однажды сломали молодую яблоню в саду старика-соседа; ведь это они с Федькой, уходя на целый день за город, выкуривали по шесть пачек «Ракеты» — курили до одурения, до тошноты; ведь это они с Федькой разбили из рогатки окно у одинокой женщины за то, что сна советовала «не болтаться зря, а поступить в школу ФЗО».

— Прячешься от меня? — злобно спросил Федька.

— А как же, боюсь, куда там! Только больше не ходи в училище. Тетя Ксения обещалась поймать тебя, шесть кур у нее стащили. Комсомольцы дежурить будут. В милицию отправят, будешь загорать.

— Пусть сначала поймают! — Федька засмеялся. — Кур на суп не осталось, вот и злится твоя Ксения.

— Насчет кур брось, кончено все это…

— Скажи какой!..

Друзья помолчали. Костя остро чувствовал: «Какой же Федька никудышний! И главное, не понимает этого».

— Что сейчас делаешь? — только и нашелся спросить Костя.

— Гуляю, сам знаешь. А ты?

— Я хорошо живу. Вот, шаль матери покупаю.

— А гроши есть? — глаза у Федьки забегали, заблестели. Зная, что Федька пока не увидит, не поверит, Ярков развернул платок и пересчитал деньги перед самым его носом.

Федька присвистнул:

— Верно, можно купить. — Он похлопал себя по карманам брюк. Покурим.

— Не курю.

— Ого! — Федька недоверчиво покачал головой. Сняв фуражку, он извлек оттуда окурок. С удовольствием затянулся и, задрав голову, выпятив губы, выпустил колечки дыма. — Зачем матери шаль, нету, что ли?

— Подарить хочу.

— Ну и чудак! Кто же матери дарит шаль? Зачем ей шаль? Лучше у меня фонарь купи. Тебе без него никак нельзя.

Федька распахнул фуфайку и, покопавшись в кармане, вытащил помятый фонарь.

— Новенький!

Костя осмотрел фонарик и улыбнулся.

— В субботу ему сто лет будет, и притом не горит…

— Не может быть, все время светил. Наверное, лампочка перегорела. Так и быть, своему товарищу по дешевке уступлю.

— Выбрось, — посоветовал Костя. — Никому твой фонарь не нужен.

Спрятав фонарь под фуфайку, Федька котел еще что-то предложить, но Ярков взял его за локоть.

— Идем шаль выберем, а потом поговорим.

Ребята подошли к прилавку. Продавщица подала Косте белую пуховую шаль. Он осторожно потрогал ее двумя пальцами и подумал: «Мягкая, тепло матери будет».

— Ну и платок! — презрительно воскликнул Федька. — Да в нем и летом замерзнешь. Не бери. Подожди, пока настоящие привезут.

Костя взглянул на цену и вздохнул: денег на покупку не хватало, нужно было еще двадцать рублей.

— Одолжи. В школу придем — отдам, — попросил он Федьку.

— Знаю, взаймы без отдачи, — Федька засмеялся и заговорщически подмигнул: — Идем на два слова.

За углом универмага он выгреб из кармана штанов три скорлупки половинки от грецких орехов, засушенный хлебный шарик и потрепанную колоду карт.

— Разыграем: хочешь — в «очко», хочешь — в «орешек».

— Эх ты, еще другом называешься, — отпрянув от Федьки, крикнул со злостью Ярков. «Что делать? Матери деньги отдать? Эффекта не будет. Надо купить шаль. Займу у Ивана Сергеевича», — решил он. Не прощаясь с Федькой, направился в училище. Но вдруг Костя вспомнил слова Галины Афанасьевны: «Рассказывайте товарищам о своем училище, о том, как вы живете. Пусть ребята идут к нам учиться…» Он обернулся. Заложив руки в карманы фуфайки, Федька, посасывая окурок, брел следом за ним. Костя остановился и дружески предложил:

— Идем, посидим где-нибудь.

— Посидим, — обрадовался Федька.

— Пломбир хочешь?

— А как же, хочу.

Купив мороженое, они прошли на безлюдное место сквера и сели на скамейку.

С мороженым Федька расправился быстро.

— Ты по-ударному, — заметил Костя.

— Между прочим, вкусное… Не мешало бы еще.

Косте тоже хотелось еще, но, экономя деньги, он купил мороженое только товарищу.

Быстро надвигался декабрьский вечер. Сквер пропитывался морозными туманными сумерками. Костя обдумывал, с чего начать свой серьезный разговор.

— Смотрю на других — живут с интересом. А мы с тобой, помнишь, доски от заборов ломали да кур таскали. А ведь если когда-нибудь поймают голову оторвут.

— Боишься?