Жизнь, увлечения, огорчения

– Эх-хе-хе! – вздохнула Туалетная Бумага. – Родились мы в одном месте, а судьба у нас разная. Я буду при унитазе трудиться, а ты с карандашом познакомишься, и станет он писать тебе амурные слова, а ты будешь радоваться жизни!

– Да не тебе об этом горевать! – ответила Тетрадь. – Ты всем нужна, тебя никто не забывает.

«И правда, нечего мне плакаться», – подумала Туалетная Бумага. – «Со мной все общаются, никто без меня не обходится. А вот Тетради ещё неизвестно, какой карандаш попадётся: окажется какой-нибудь грифель жёсткий, до дыр листочки доведёт, а то и всю до последнего листа испортит. И выкинут их обоих в помойку со словами: “Опять нет гармонии в сочинении”! А я-то проживу, пока сама вся не выкручусь».

И тут Туалетная Бумага вдруг поняла: «А ведь разницы между мной и Тетрадью нет. Мы схожи – обе станем отработанным материалом!»

Кровопийцы

Встретились на берегу пруда Пиявка и Комар и затеяли беседу.

– Не везёт нам с мужиками, – сказала Пиявка, – шуганули нас, накричали: мол, нашей кровушки попили и хватит.

– Да не всю же выпили! – поддержал разговор Комар. – Это мы их ещё жалеем. Видно, поизмельчал сильный пол!

– Вот бы сюда Бегемотиков! – мечтательно вздохнула Пиявка. – Они толстокожие, большие, ныть никогда не будут…

Не всё потеряно

Помазок для бритья состарился, стал плохо выполнять свои обязанности, и на его месте появился новый работник.

Старый Помазок хотели было выбросить, но передумали и оставили – положили вместе с кистями, что расписывали масляными красками пейзаж на полотне.

«Меня, наверное, пожалели выбрасывать, пока я не попрощаюсь со всеми сородичами», – подумал Помазок.

Кисти были заняты своей работой и не обращали на него никакого внимания. Скоро картина была закончена. Она стояла на подставке, чтобы все её видели. Написана она была прекрасно, но из-за белой дубовой рамы, в которой находилась картина, в ней не доставало глубины. И Помазок почему-то решил:

– А лучше бы придать ей другой цвет! Окунувшись в золотистую морилку, он нанёс её на всю поверхность рамы, и тогда картина сразу приняла законченный вид и получила недостающую глубину.

Помазок радостно воскликнул:

– У меня появилось второе дыхание! Видно, и в моём возрасте можно найти в себе новый талант и делать что-нибудь полезное!

Заместитель

– Вот, если бы тебя не было, – сказал как-то Воробей Соловью, то все слушали б только меня!

Однажды птицы в очередной раз собрались на опушке леса послушать Соловья, и пока он готовился – придумывал, какой трелью порадовать и удивить всех друзей и сородичей, – птицы стали обсуждать его, забыв про то, что он рядом.

– Соловей чудесно заливается только на пустой желудок. А если вдобавок и солнышко пригреет, он ещё лучше споёт! – сказала Ворона.

– Всё это не так! – возразила Галка. – Наоборот, он поёт хорошо, когда сыт: грудь его распирает от еды. А солнце тут вообще ни при чём.

– Не то и не другое! – возмутился всё слышавший Соловей. – Всё зависит от моего настроения. Сейчас вы его своей болтовнёй испортили и концерта не ждите! Пусть вам Воробей споёт вместо меня, – и улетел.

Все птицы за ним устремились, чтобы успокоить его и извиниться. Остался один Воробей. Сел он на веточку и с удовольствием на всю опушку зачирикал. Может, кто-то из птиц его и услышал, но не прилетел никто.

Проныра

Большой Фонарь висел на столбе и освещал перекрёсток. А маленький Фонарик, считая себя не менее ярким светилом, часто жаловался, что его незаслуженно забыли и не дают себя проявить.

Но однажды Фонарь на столбе погас.

– Да я лучше его смогу освещать всё вокруг! – воскликнул Фонарик и стал тонким лучиком озарять то одну, то другую дорогу. Носился туда-сюда, аж устал.

За это время на перекрёстке скопилось множество народу, машин собралось полным-полно, – и все шумят, никак не разойдутся, не разъедутся. Хорошо, что Фонарь снова загорелся. Во всём быстро разобрался, и дороги освободились.

– Да мне бы ещё минутку, и я бы сам всё наладил, – произнёс Фонарик.

– Этот маленький проныра нигде не пропадёт! – прокомментировал Столб – друг Фонаря.

– Конечно, висел бы я на месте Фонаря – я тоже светил бы как солнце! – парировал Фонарик.

Подсолнух и Лужа

Когда дождь закончился, тёмное облако рассеялось, и яркий свет озарил землю, Подсолнух радостно воскликнул:

– Хорошо, что появилось тёплое солнце! Я его очень люблю. Вот бы всегда так было! – и он зазолотился своими большими лепестками.

А Лужица, появившаяся неподалёку после дождя, с испугом произнесла:

– А я солнца очень боюсь! Оно своими лучами меня высушить может.

– Это поправимо, – ответил Подсолнух. – Я попрошу солнце реже навещать нас.

И действительно: вскоре солнце стало появляться не каждый день, даже сам Подсолнух вянуть стал. Хотел он было попросить Лужицу напоить его, а её уже не оказалось – только сухая корочка земли на её месте. Вздохнул тогда грустно Подсолнух, поник своей, уже без лепестков, шляпой, наполненной чёрными семечками, и прошелестел:

– Видно, хорошо, когда всё в меру – и дождь, и солнце.

Чья заслуга