Жизнь, увлечения, огорчения

Старая Кастрюля, пока ещё не списанная в утиль и работающая на кухне, часто задумывалась о своей судьбе и однажды начала жаловаться подружке Подставке:

– А счастливо ли я прожила жизнь? В молодости за мной ухаживал медный Самовар. Захочет встретиться – свидание назначает на столе. Сам приходит начищенный и сверкает, как солнце. И я чувствовала, что он увлечён мною. Потом был ещё чугунный Утюг. Как видел меня, жаром сразу начинал пылать и скатерть разглаживать, чтоб я на ней красиво смотрелась. А теперь Половник за мной приударяет. Он покладистый: всё делает, как я ему скажу. Жаль одно – алюминиевый, и бывает холодноват. А вот раньше был у меня ещё деревянный Половник – так тот, как только я с плитой горячей повздорю и кипеть начну, сразу меня по бокам погладит и успокоит. Не то, что этот, алюминиевый, всю снизу доверху перемешает, до бурления доведёт и молча уходит. Вот так уже много лет с ним живу и терплю…

Подставка слушала-слушала да и говорит:

– Тех, кого ты вспомнила, уж нет давно. Их выкинули, как негодную посуду. Из них ты одна осталась. А вот с Половником твоим нынешним можно ещё долго просуществовать. Он жалеет тебя и каждый раз смотрит, чтобы в тебе ничего не испортилось, не скисло.

– И правда, что мне жаловаться! – решила Кастрюля. – Мы с моим Половничком – долгожители!

Уметь прощать

Много лет прожили вместе Шея и Галстук. Всё бы ничего, да только как пригласят их в гости, Галстук всё заглядывает в рюмки с вином, и так потом развязывается, что на шее едва держится. Шею такое поведение очень огорчало, и вскоре Галстук оказывался скинутым, лежал в каком-нибудь хламе и корил себя:

– Виноват я, виноват! Давно надо было мне покончить с этим пагубным пристрастием!

А Шея думала:

«Может, я во всём виновата? Слишком большую свободу ему дала, вот он и лезет в рюмки. Наверное, зря я его так строго наказала».

После этого Галстук всегда выходил на Солнышко просушиться. А Солнышко знало: это значит, что они опять поссорились и опять помирились. Не впервые. Всё равно они всегда будут вместе.

Штора

Каждое утро, как только появлялось солнце, Штора широко раскрывалась и восклицала:

– Свет для всех!

Потом наступал вечер, и загоралась лампочка. И тогда Штора закрывала окно и громко шуршала:

– Наш свет! Не позволим, чтобы им другие пользовались!

В этом смысле она была принципиальна.

Прогресс

Рыли как-то Червячок и его мама ход в земле – хотели пробраться к корням дерева. Но земля то и дело осыпалась. И вдруг они неожиданно увидели большущий тоннель, освещённый ярким светом и выложенный крепкими камнями так, что земля никогда не осыпется, по которому бегали огромные сверкающие червяки.

Для Червячка это было открытием, чудом, и он воскликнул:

– Как эти наши сородичи беззаботно живут!

А мама, вздохнув, ответила:

– Это, сынок, к ним пришёл прогресс!

– Так давай прыгнем к ним, – предложил Червячок.

– Не поймут нас, мы будем там изгоями, – с грустью произнесла мама. – Давай лучше рыть дальше наш тоннель. Может, и к нам придёт прогресс?

Красота

Рачок не раз замечал, как его сородичей подбирал у берега чёрный Котелок и куда-то уносил.

– Я слышал, что Котелок может превратить зелёного рака в красного красавца! Только надо немного потерпеть, – сказал ему однажды приятель.

Задумался Рачок: «Вот бы мне красавцем стать!».

И он вылез на берег – на самое видное место, где уже находились его сородичи. Котелок их всех подобрал, и, пока нёс к костру, Рачок нечаянно из него выпал. Лежит на земле и жалеет, что так оплошал. А Котелок уже над костром висит, вода в нём бурлит, пар поднимается. Через некоторое время Котелок выложил всех раков на газетку. И действительно, стали они все красавцами: красными от усов до хвоста. Рачок даже приподнялся от восхищения. Но тут заметил, что все его сородичи уже не двигаются, и воскликнул:

– Красота – это прекрасно, но не такой ценой! – и пополз назад к речке, радуясь, что его не заметили.

Трубка

Пепельница не раз говорила Курительной Трубке:

– От частых встреч с Табаком ты когда-нибудь доведёшь себя до изнеможения!

Но Трубка на эти слова не обращала никакого внимания, и к ней продолжал приходить Табак.

Шустрая Спичка его всегда встречала с огоньком, после чего он тихонько тлел в Трубке. А ей это нравилось, она с наслаждением вдыхала его дым и твердила:

– Какой приятный запах!

Когда Табак сгорал, к Трубке приходил худенький длинный Ёршик с густыми ворсинками. Он был увлечён Трубкой и часто ей советовал:

– Бросай Табак! Он тебя погубит! Ты и так уже вся никотином пропиталась да чёрным нагаром обросла.

Ёршик ухаживал за Трубкой – чистил, проходя по всем её внутренностям. Уходил он всегда расстроенный, потому что и сам становился грязным и терял часть своих ворсинок.

Трубка по-прежнему продолжала встречаться с Табаком, и скоро у неё внутри всё превратилось в уголь – она даже не могла вздохнуть. И Ёршик уже не в силах был помочь ей: сам без единой ворсинки остался.

Тогда Трубку положили на Пепельницу, и лежала она там без дела.

– Я тебя предупреждала, – напомнила ей Пепельница.