Жизнь в аду

Время уже истекло, и мне пора было возвращаться домой. Я глубоко вздохнул и двинулся к дому. Чем ближе я подходил к дому, тем тяжелее становились мои ноги, и тем сильнее мне хотелось убежать, как можно дальше от этого дома. В квартиру я зашёл, как можно тише, надеясь, что папа про меня уже забыл, и я смогу мимо него проскочить. Но у меня ничего не получилось. Да, я тихо закрыл дверь, как можно тише снял с себя куртку и повесил на крючок, но, как только я вышел из прихожей, я тут же увидел папу, который сидел на старом кресле и ждал меня. Он окинул меня взглядом и спросил:

–Ну? Принёс?

–Мне… – тихо начал мямлить я, не зная, как лучше сказать папе о том, что я вернулся с пустыми руками, чтобы он не слишком сильно злился на меня. – Мне… – снова начал я, но запнулся. Я буквально весь трясся от страха, губы мои дрожали, а на глаза опять выступили слёзы.

–Что «мне»? – не понял папа и поднялся с места. Он сделал шаг ко мне, а я наоборот испуганно шарахнулся от него. – Ты, что вернулся без водки? – догадался папа, и его лицо тут же скривилось в злой гримасе. – Ты может, не слышал, что я тебе сказал? Я тебе сказал с пустыми руками ко мне не возвращаться! И тогда может, ты мне объяснишь, зачем ты притащился сюда без моей водки?! – папа сделал ко мне очередной шаг, и я опять отпрянул от него, но уткнулся в стенку. Бежать мне больше было некуда, да от папы и не убежишь.

–Пап, я ни в чём не виноват! – наконец-то подал голос я. – Мне просто не продали её. Правда! Я даже просил их, но они не захотели мне её продавать. Папа, я…

–Закрой рот! – крикнул папа и начал снимать ремень.

–Папа, пожалуйста, не надо! Папа, я прошу, – начал упрашивать я, но папа тут же залепил мне сильную пощёчину. Я схватился за щеку, которая тут же запылала от боли и по моему лицу потекли горячие обжигающие слёзы.

Сквозь слёзы, затуманивающие мне глаза, я увидел, что папа уже снял ремень. Он схватил меня за ворот рубашки и, как какого-то щенка, потащил меня в сторону моей комнаты. Я даже не пытался вырываться, потому что знал, что это бессмысленно. Он всё равно меня не отпустит, и из-за этого только сильнее будет меня бить. В комнате он сразу швырнул меня на кровать. Деньги из моей руки высыпались на кровать. А я просто замер, ожидая первого удара. Как только пряжка ремня коснулась моей спины, я тут же вскрикнул от боли и дёрнулся. Папа что-то зло прорычал, и второй удар был ещё сильнее и больнее. Я буквально вжался в кровать и крепко сжал зубы, еле сдерживаясь, чтобы снова не закричать от боли. По моим щекам не преставали течь слёзы. Ладонями я сжимал простыню, а мои мысли были лишь об одном: поскорее бы всё это закончилось. Но папа, понятное дело, моих мыслей не слышал, и он продолжал яростно бить меня, стараясь в каждый удар добавить как можно больше силы. После каждого удара папы моё лицо кривилось от боли, и, вот уже наверно после сотого удара или так показалось мне, я не выдержал и закричал, а потом просто зарыдал от боли. Но даже это не заставило папу остановиться, и он продолжал свою пытку. Остановился он только тогда, когда у меня уже даже не было сил кричать и плакать. Голос мой охрип, и я просто лежал на кровати, сжимая руками свою подушку, которую случайно нащупал руками, и тихо постанывал от боли. Я даже не знаю, сколько он бил меня. Мне казалось, что он бил меня часа два, но, понятное дело, что это было не так.

Надев свой ремень на джинсы, папа грубо отодвинул меня, сгрёб свои деньги и, даже не удосужившись проверить, как я, покинул мою комнату. Оставшись один, я некоторое время тихо лежал, уткнувшись носом в подушку и не решаясь двигаться. Услышав хлопок входной двери, я понял, что папа ушёл и хотел уже встать с кровати, но, стоило мне шевельнуться, как тут же боль пронзила всё моё тело, и я упал обратно на кровать. Больше я двигаться не решался, да у меня и не было сил. И тем более у меня сейчас не было сил думать о школе и делать уроки. Мой взгляд случайно упал на окно. За окном по-прежнему царила спокойная размеренная жизнь. Я слышал смех детей, весёлые голоса.… Всем было хорошо и, понятное дело, никто даже и не думал о каком-то мальчике, которому сейчас было очень плохо. Я был никому не нужен! По моим щекам опять потекли слезы. Я быстро отвернулся от окна и уткнулся носом в подушку. Я не мог ничего измениться, и плакать из-за этого было глупо. Ведь слезами горю, и правда, не поможешь. В моём случае горю никак не поможешь. Только если умереть, но мне хотелось жить. Я не хотел быть самоубийцей.

Весь вечер я пролежал на своей кровати, почти не двигаясь. Я слышал, как вернулся папа, как включил телевизор и как уселся на кресло, которое всегда скрипело, когда он на него садился. Теперь выходить из комнаты у меня вообще не было желания. Я просто лежал и слушал звуки телевизора и сам незаметно для себя уснул.

Глава 2 «Глоток свободы»