Жизнь в четырех собаках. Исполняющие мечту

Супруг улыбнулся своей особой — мягкой и покровительственной — улыбкой, какой взрослые обычно улыбаются детям, и тихо сказал:

— Иди спать, дорогая. На тебе лица нет. Утро вечера мудренее. Глядишь, проснешься — а тебя будет ждать радость.

— Я так на это надеюсь. Я все еще надеюсь. Анфиса! Я так сильно ее люблю.

— Я — тоже. Ну что, спокойной ночи? Пятый час!

— Спокойной ночи.

Мне удалось заснуть почти мгновенно. Я упала в сон совершенно обессилевшая, но со спокойным чувством. Я назвала бы его «чувством полной исчерпанности». Мною было сделано все, чтобы Анфиса пришла. И ОНА ПОЯВИЛАСЬ! УТРОМ! И ВСЕ СРАЗУ УЗНАЛИ ЕЕ!

Глава 6. Возвращение Анфисы

Все относительно. Жизнь приблизительна.
К сути стремится она утомительно.
Высшего разума сложны понятия
Для человечества, но притягательны.
Недосягаема для смертных сущность
Мира, вселенных непознанных кучность.
ОН не доступен в Величии вечном
И Абсолюте своем безупречном.
Избранных редких чело озаряет
И через них остальных наставляет.
Как ОН велит,
Натуру понимаем
И простоту отчасти постигаем
Конечной бесконечности ума,
Необозримого предела Бытия…

28 июня 2004 года. Восемь часов утра. Я сплю блаженным сном младенца, но даже во сне мое ожидание настроено на звонок телефона — звонок из страны Счастья. Он, наконец, раздается — пронзительный, требовательный, резкий, вызывающий.

Я срываюсь с кровати и бегу, понимая, что звонит Мила. На ходу за секунды, которые занимает продвижение от спальни к кухне, где находится телефон, пытаюсь сообразить, предугадать, предвидеть: сбылось или нет? Ничего не соображаю, не предугадываю, не предвижу, но краем глаза успеваю заметить необыкновенно праздничную атмосферу солнечного сияния, врывающегося в открытые летние окна. Она дополняется звонким, жизнерадостным птичьим щебетом, доносящимся с улицы, и прозрачным, нежно-голубым небом. Кажется, что небеса на время открыли врата своего необъятного и непостижимого мира. Несколькими прыжками преодолеваю расстояние между спальней и кухней, между сном и действительностью, между мечтой и реальностью, между страданием и счастьем:

— Алло! Мила, ты?

— А кто же еще! Ну, что тебе снилось? — интригующей и вкрадчивой мелодией своего бархатистого голоса вопрошает моя победоносная фея.

— Ничего не снилось. Мало спала, — растерянно отвечаю я своей покровительнице спросонок, и тут же в моей изможденной голове выстраиваются события прошедшей ночи.

Скороговоркой, захлебываясь словами от переполняющих меня эмоций, рассказываю Миле, как проснулась под утро в слезах, металась с фотографией Анфисы по кухне, просила девочку родиться и заявила мужу, что родившаяся накануне сука — не Анфиса.

— Ух ты! — восклицает ошеломленная Мила и заговорщицки продолжает: — А теперь слушай меня! Сразу после полуночи родилось еще два красных (она имеет в виду муругий окрас щенков) кобеля. Итак — пять кобелей и одна сука. Я была в полной уверенности, что это — все, и больше никого не жду. Вдруг, в пять утра, на свет появляется последний щенок. Ты помнишь, как просила меня перезвонить, когда родится последний?

— Да, помню, — говорю я замедленным и дрожащим голосом.