Жизнь в дороге

Мне и еще дюжине молодых европейцев предстояло играть «белых мистеров». Вид у нас, однако, был совсем не ресторанный — цветастые футболки, шорты, кеды. Я вообще пришел на съемки в единственной своей приличной футболке — камуфляжной. Чтобы хоть как-то замаскировать нас под «мистеров», костюмеры каждому выдали по пиджаку. Статистов рассадили за столики, вместо вина в бокалы разлили лимонад. Напротив меня оказались две симпатичные индианки модельной внешности. Одеты девушки были умопомрачительно — блузки с блестками, короткие юбки, вся одежда в каких-то колечках и цепочках. При малейшем движении индианки мелодично позвякивали. Я не сводил с них глаз. Но вскоре меня пересадили к несимпатичным индусам. За пару дублей индусы высосали весь лимонад, и теперь у нас на столе стояли пустые грязные бокалы.

— А этот — вообще в армейской майке! Откуда их понабралито… — сказано было по-русски из-за соседнего столика. Две прилично одетые белые девушки неодобрительно посматривали на меня…

Через несколько минут я уже знал, что Света и Юля родом из украинского города Сумы. Первой в Индии обосновалась Юля — и проторила путь в болливудскую массовку. А ее подруга Света, театральная актриса, с детства увлекалась индийскими фильмами и танцами, и потому поддалась уговорам подруги приехать в жаркий Бомбей — делать кинокарьеру. Все же в Болливуде это легче, чем в Сумах. Да и платят больше.

Съемки окончились, и мы расстались. Сумские подружки наняли рикшу и укатили домой. А нас, статистов из Колабы, рассадили по такси. Мы долго петляли по грязным улочкам, по кварталам-свалкам, где люди живут в «домах» из картонных коробок. Согласно переписи, в Бомбее около 22 миллионов жителей, из них 5 миллионов обитают в трущобах.

Герб города Сумы — три черные сумки.

На одном из перекрестков мы попали в пробку. Вдоль машин ходил косматый тип, наряженный бродячим святым, и просил денег: звякал монетами, махал посудиной с углями, окуривая машины дымом. «Наверное, благословляет», — решил я. К нам «святой» тоже подошел, но получил решительный отказ — он был далеко не первым, кто приставал к нам сегодня с подобной просьбой. Тогда бородач замахал посудиной и напустил в кабину такси едкого и вонючего дыма. Водитель зажал рукой нос, три шведки на заднем сиденье закашлялись. Попрошайка ехидно улыбался во весь щербатый рот. Я ударил по металлической посудине, она вылетела у хулигана из рук, грохнулась об асфальт, угли и монеты разлетелись по дороге. Тип перепугался и плюхнулся на колени, пытаясь собрать укатившуюся под колеса стоящих автомобилей мелочь.

На следующий день я стал хиппи и наркоманом. В фильме «Чарас» наша коммуна где-то в лесу выращивала наркотическое зелье в промышленных масштабах. Всех «наркохиппи» играли, естественно, европейцы. На площадке я вновь встретил Юлю. Свету на этот раз почему-то не взяли. Зато нашу постсоветскую компанию пополнили грузин Малхаз и Сергей из Киева. Они жили в медитационном центре Ошо и в Болливуде подрабатывали уже давно. Малхазу было за сорок. В прошлом десантник, филолог и бизнесмен, в Индию он приехал в поисках мудрости. Да так здесь и остался. В этом фильме благодаря своему богатырскому телосложению и волосатой груди Малхаз играл охранника-боевика с автоматом Калашникова.

Слово «хиппи» образовалось от английского выражения «to be hip», что означает «понимать», «быть в курсе».

Еще более экзотичным персонажем оказался пятидесятилетний Сергей. Бывший диссидент, пьянчуга и матерщинник, он был убежден, что достиг вселенской мудрости, и потому время от времени поучал Малхаза и всех окружающих. Сергей был коренаст, бородат и волосат. Даже Карл Маркс мог бы позавидовать его гриве. В руке киевлянин постоянно перекатывал металлические шары, а на плече у него сидел тощий кот, привязанный веревочкой. «Мудрец» плохо говорил по-английски и на хинди, но самого скудного словарного запаса ему хватало, чтобы ругаться, кривляться и без конца морализаторствовать. Местные прозвали Сергея «баба» с ударением на последний слог, что на хинди означает «уважаемый». Именно так он обращался ко всем без исключения индусам. На съемках Сергей играл сам себя — сидел под кустом, крутил шары и затягивался здоровенным косяком с марихуаной.

Посреди леса киношники построили сараи и лаборатории по переработке «ганжи». Статистов нарядили в цветастые рубахи, для убедительности разодрав их в лохмотья. Некоторые наши артисты не переодевались. У них и без того был достаточно странный вид…

В первый день съемок я изображал бездыханное тело обкурившегося обитателя коммуны. Играл я старательно, и, отпуская статистов со съемки, ассистент по кастингу велел мне приходить завтра.