Жизнь в эпоху перемен. Книга первая

– Да вас Иван Петрович, может только слепой Степан, что живет у церкви, не знает, – ведь, вы сынок нашего соседа Петра Фроловича, бывшего барина. Вы тоже знаете, как меня зовут, и я этому не удивляюсь: на селе почти каждый всех сельчан знает в лицо, а уж приезжих из города бабы обсуждают у колодца каждый день. Я поначалу не признала вас, в прошлом году вы приезжали совсем мальчиком, а сейчас парень – хоть завтра женить можно.

– А вы, Даша, и вовсе превратились в лебедушку из серой уточки и мне ни за что вас не признать, если бы тётя Фрося не указала, что вы и есть та девчонка, что прошлым летом бегала мимо нашего дома на речку, где и купалась голышом: я не видел, но ребята говорили, – добавил Ваня, увидев, что девушка зарделась от стыда, думая, что Ваня подглядывал за ней в прошлом году. Она покраснела бы еще больше, если бы узнала, что совсем недавно, и он видел ее прелестную наготу уже не девочки, а почти взрослой девушки.

За разговором они подошли к речке, но купаться не стали, а лишь посидели на берегу. Ваня стал рассказывать о своей жизни в городе, об учебе в училище и о друзьях, а Даша внимательно слушала его, интересуясь подробностями городской жизни и вздыхая, что здесь на селе жизнь довольно скучная, и если бы не постоянная работа по дому, то кроме посиделок молодежи за околицей – других развлечений и нет. А на посиделки она будет ходить лишь с осени, когда ей будет шестнадцать лет.

Ване осенью тоже должно было исполниться шестнадцать: они оказались ровесниками, но в мыслях и поступках Даша была уже взрослой девушкой, а Ваня оставался отроком, хотя и заканчивал через год полный курс училища. Даше учиться довелось лишь два года в земской школе села у учителя, который учил когда-то и Ваню, потом Даше исполнилось тринадцать лет, и дальше учиться вместе с мальчиками было уже нельзя – такие правила на селе. Но крестьянская сметливость и женская интуиция восполняли девушке недостаток образования, и общаться с ней было Ване легко и интересно, не говоря уже о сильном влечении, этих молодых людей друг к другу, повинуясь природе.

Они встречались под вечер на берегу речки, садились рядом и рассказывали о том, как прошел день или о каком-нибудь случае из их коротких ещё жизней. Больше говорил Ваня, а девушка внимательно слушала, иногда прося пояснений или высказывая свое мнение, но ненавязчиво, чтобы не обидеть Ваню. Сидя рядом, с девушкой, Ваня как бы ненароком и случайно касался рукою ее плеча, а помогая встать, обнимал Дашу за талию, и вся кровь приливала ему к лицу, когда он ощущал под руками нежное и податливое тело девушки.

Даша, чувствуя желание юноши, отстранялась не сразу, давая ему возможность дольше прикасаться к ней. Однажды, как бы нечаянно, Ваня прикоснулся ладонью к груди девушки и, не встретив отпора, сжал грудь в своей руке, ощущая нежную и тонкую упругость этой запретной части девичьего тела. Даша тогда резко отстранилась от Вани, вспыхнула лицом и тихим голосом попросила не делать этого больше.

– Я знаю, что тебе не пара и нам никогда не быть вместе. Ты барин и скоро уедешь учиться дальше, а мне оставаться здесь жить навсегда. Если я уступлю тебе сейчас – это будет радость для нас обоих, но ты уедешь, а я останусь здесь порченной – так называют у нас девушек, которые побаловались с парнями: их никто потом не берет замуж, а часто и родители выгоняют из дома. Будем просто друзьями, можешь иногда обнять меня – это так приятно, находиться в объятиях юноши, который нравится – но больше никаких вольностей: я себя буду блюсти для будущего мужа.

Ваня послушно выполнял эти условия девушки: прощаясь на опушке, он обнимал и тискал девушку, целуя ее в шею, Даша со смехом вырывалась и убегала домой, а Ваня, разгоряченный, еще долго сидел на лавочке возле своего дома, вспоминая теплую упругость девичьего тела и взгляд ее бездонных голубых глаз при расставании. Потом он шел в дом, выпивал стакан молока, что оставляла ему Фрося на столе веранды, и бросался на свою кровать, подминая и тиская подушку, как – будто это была Даша, пока сон не одолевал его мечты о близости с девушкой. Часто ему во сне проходила Даша, совсем нагой, как он видел ее на реке, прижималась к нему всем телом, и Ваня просыпался в сладко – мучительном семяизвержении, которое случалось с ним наяву от сновидений.

Незаметно лето подошло к концу. Ваня хотя и не добился желаемого от Даши, но считал, что это лето он провел с пользой, встречаясь с девушкой, которая ему нравилась.

Накануне отъезда, вечером, Ваня долго обнимал и целовал Дашу в шею, прижимал ее всем телом к себе, чувствуя, как девушка ощущает желание его восставшей плоти войти в нее, отчего Даша содрогнулась и, наконец, отстранившись от него хрипловатым от волнения голосом, тихо сказала, впервые целуя Ваню в губы, бесстрастно, но нежно: