Жизнь в эпоху перемен. Книга первая

Частная собственность на землю отменялась, а вся земля превращалась в общенародное достояние, и передавалась в заведование местных и центральных органов самоуправления, начиная от сельских общин, волостей, уездов и кончая губернскими и центральными органами власти, избранными на демократической основе. Пользование землей должно быть уравнительно – трудовым, то есть каждому выделялась потребительская норма земли на основе приложения собственного труда: единолично или в товариществе. Если где-то был недостаток земли, а где-то излишек, то крестьяне за счет государства переселялись туда, где были излишки земли.

В городах промышленные предприятия передавались в управление профсоюзов, которые организовывали производство и распределение доходов пропорционально вложенному труду каждого работника предприятия. Таким образом, страна переходила к демократическому социализму и управлялась через организованных представительств производителей ( профсоюзы), крестьян (общины) и потребителей (кооперативы).

Переход власти от царя к народной республике должен был осуществится демократическим путем через всеобщие выборы, при этом эсеры считали, что принудить царя к отставке можно через индивидуальный террор, то есть убийство наиболее оголтелых сторонников царской власти и самого царя, – если он не отречётся.

Программа эсеров и их цель были понятны Ивану и он, посетив несколько раз кружок, стал считать себя эсером, однако агитацией и пропагандой эсеровских идей заниматься не стал, опасаясь быть изгнанным из училища, где ему оставалось учиться полтора года.

В январе 1905 года случился расстрел рабочих в Петербурге, когда мирное шествие людей с иконами было расстреляно солдатами и порублено казаками шашками. Причем стреляли и рубили людей, иконы и хоругви по приказу Николая Второго – помазанника божьего.

Газеты, которые приходили в уезд с опозданием в два-три дня, рассказывали о волнениях и восстаниях по всей стране: то тут, то там, но все это происходило стихийно и царские сатрапы едва успев подавить волнения и разогнав толпы людей в одном месте, направлялись в другие места, где прорывалось очередное волнение рабочих или восстание крестьян. Особенной жестокостью отличался Саратовский губернатор Столыпин, который первым вызвал войска на подавление крестьян и приказал стрелять по безоружным людям, требующим справедливого раздела помещичьей земли для прокормления своих семей.

Убитые исчислялись по всей стране сотнями, но накал страстей не стихал. В уезде сожгли несколько помещичьих усадьб и домов еврейских землевладельцев.

Иван решил не принимать участия в этих волнениях, которые произошли и в Орше, и, закончив курс, уехал на лето к отцу – ему оставался лишь год учебы, чтобы начать самостоятельную учительскую жизнь. Он не желал быть исключенным из училища за участие в беспорядках с «волчьим билетом» в руках – так называлась справка, выданная властями о запрете учительствовать, занимать казенные должности или работать по найму на крупных предприятиях участникам волнений, неблагонадежным или отбывшим сроки заключений в тюрьме по политическим мотивам. Даже уголовники имели больше прав, чем политические активисты, желающие перемен в стране.

Отец, как всегда, встретил сына радушно, а еще радостнее встретила Ивана домохозяйка Фрося, которая и относилась к сыну Петра Фроловича, как родному, и всячески потакала ему и ублажала за летние каникулы вкусными блюдами, которых Иван был лишен на учебе.

Усадьба отца находилась на околице села, и сюда не доносились слухи и волнения, охватившие самых бедных и захудалых крестьян, жаждущих передела земель общины и помещичьей земли в пользу бедных. Слухи о том, что где-то крестьяне добились справедливости по земельному устройству, разносились по всей округе и еще сильнее возбуждали бедняков.

Внезапно сгорели два помещичьих дома недалеко от села, ближние помещики покинули свои усадьбы и уехали в города, чтобы избежать поджогов и даже Петр Фролович при малейшем шорохе возле дома, вставал и обходил с фонарем вокруг дома, всматриваясь, не затаился ли где поджигатель. Хотя Петр Фролович и был в хороших отношениях с сельчанами, но мало ли какой недруг кинет факел в его дом ночью и сухое дерево вспыхнет спичкой и сгорит в один миг – дай бог успеть выскочить самим из горящего дома.

Иван на себе почувствовал возбуждение сельчан, когда два раза прошелся по селу: один раз на погост к матери поправить могилку, а другой раз, навещая сестру с детьми. Сельчане, встречавшиеся на пути, были хмуры и не здоровались, чего прежде никогда не бывало.

На речке тоже случился казус: Иван как всегда искупался в заводи, и стоял на берегу, обсыхая на солнце, когда мимо прошла группа крестьян, направляясь с покоса в село.