Жизнь в эпоху перемен. Книга вторая

– Да, видать нешуточная драчка идёт в партии большевиков за власть, коль такие люди, как Дмитрий не могут определиться к кому примкнуть, чтобы оказаться среди победителей за власть, – подумал Иван Петрович, слушая рассуждения Дмитрия Гиммера о путях дальнейшего развития страны.

Пробыв в Москве более двух недель, Иван Петрович возвратился в Вологду с новыми впечатлениями, новыми знаниями и новыми деньгами, вырученными от продажи привезённых в Москву антикварных вещей.

Воодушевлённый успешной торговлей, Иван Петрович с удвоенной энергией принялся за поиски и скупку на барахолках антикварных вещиц, добавив к ним и скупку старинных книг и писем известных в прошлом деятелей власти и культуры. Однажды ему в руки попал даже черновик стихотворения Пушкина, писанный собственной рукой поэта. Этот листок бумаги он приобрёл по случаю у пожилой старушки, видимо распродававшей остатки семейных архивов и вещей, ибо никакой помощи бывшим аристократам и богатеям Советская власть не оказывала, даже тем, кто ввиду преклонного возраста уже не был способен трудиться, и не имел поэтому средств к существованию.

Иван Петрович объехал ближние городки, где в базарный день жители тащили на продажу случайно попавшие к ним вещи, книги и безделушки, значения и смысла которых владельцы не всегда понимали, и продавали за бесценок.

В торговых делах прошло лето. Иван Петрович не торговал в своей лавке, где по-прежнему за торговца выступал его тесть – иначе, памятуя предупреждение директора школы, пришлось бы уйти из школы.

Приехали от отца Аня с дочерьми, хорошо отдохнувшие в деревне, и вскоре начался очередной учебный год Ивана Петровича в школе – как потом оказалось, последний год работы Ивана Петровича учителем.

Вспоминая потом свои учительские годы жизни в Вологде, Иван Петрович считал это время самым счастливым, спокойным и удачным в своей жизни. Это была именно такая жизнь, о которой он мечтал, работая учителем в земской школе, обучаясь в учительском институте Вильны, мучаясь в ревности со своей сожительницей Надей в городе Орше и потом все годы войны и странствий после обеих революций семнадцатого года. Но как лето неумолимо сменяется зимой, так и спокойная благополучная жизнь людей сменяется беспокойством и потрясениями, вызванными историческими событиями или просто самим течением времени.

XXVI

Очередной учебный год заканчивался, как и предыдущий в спокойной жизни семьи учителя Домова в спокойном русском городе Вологде, и, кажется, ничего не предвещало каких-либо изменений в укладе жизни этой семьи. Но в стране начинались перемены, которые должны были вызвать изменения и в жизни простых людей.

Власть в партии большевиков уже полностью перешла к Сталину, который наконец-то мог начать решительные перемены в развитии страны, намереваясь исполнить заветы Ленина и построить социализм в отдельно взятой стране под названием СССР.

Вождём Сталин ещё не был, но безоговорочным руководителем он уже стал. Убедившись, что разрешение на частную торговлю и мелкое производство, под названием НЭП, уже исчерпало свои возможности, и не привело к развитию промышленности, а лишь вызывает спекулятивную торговлю товарами, которых не становится больше, Сталин приказал взять курс на постепенное сворачивание НЭПа, опираясь в торговле на развитие кооперации в городе и на селе, а в производстве товаров для людей на артели, где коллективная, но не частная собственность на средства производства.

Нэпманов начала облагать высокими налогами, загоняя частную торговлю в подполье и развивая государственную торговлю, что уже научились делать большевики, поначалу отвергавшие и торговлю, и деньги полностью и целиком, уповая лишь на энтузиазм масс-строителей социализма.

Оказалось, однако, что далеко не все в стране радуются успехам большевиков в построении нового светлого общества, а товарно-денежные отношения, как ржавчина, разъедают идеалы социализма в самой партии, где множились ряды противников курса, выбранного и насаждаемого Сталиным твердой рукою убежденного марксиста и восточного властителя, с присущей ему решительной жесткостью.

Развитие НЭПа показало Сталину, что стяжательство, насаждаемое в человеческом обществе веками и тысячелетиями не может быть изжито мгновенно и опасно не только для дела построения социализма, но и для существования идеалов марксизма в партии большевиков.

С другой стороны, свергнутые классы капиталистов, помещиков и царских служащих, убедившись, что их расчеты на то, что власть большевиков рухнет сама собою, не оправдались, перешли к активному скрытому противодействию, дискредитируя действия большевиков и нанося вред везде и всюду, чтобы вызвать недовольство людей существующими порядками, а потом и крах власти Советов, как это произошло с царской властью.