Жизнь в эпоху перемен. Книга вторая

– Пока продолжу, а потом видно будет, – дал уклончивый ответ Иван Петрович. – В Москве мне по справке лишенца прав постоянно проживать нельзя, но приезжать каждый день – такого запрета нет, вот и буду консультировать антикваров и давать заключения на предметы искусства и всякие поделки. Надеюсь немного заработать на этом деле. Есть и у меня несколько безделушек, что хочу выставить на продажу, – глядишь и подкоплю средств на поездку за семьёй и проживание семьи здесь, в Подмосковье. Надо ещё и детей определить в школу, для чего собираюсь посетить школы в Дмитрове и Яхроме, – объяснил Иван Петрович.

– Вот и договоритесь насчёт своего учительства в школе, – посоветовал Фёдор Иванович, – а я дам вам протекцию, как старый большевик, если возникнут трудности. И непременно кончайте свою частную торговлю.

Сталин недавно высказывался в газете «Правда» о советской торговле, и я понял, что все частные лавочки скоро прикроют, оставив только государственные магазины, кооперативную торговлю и колхозные рынки, где крестьянам разрешено продавать продукты и ремесленные поделки. Тогда и вашей торговле, Иван Петрович, придёт конец: бросайте это занятие, вот мой совет, если не хотите потом попасть в беду, – закончил Фёдор Иванович и, кряхтя от натуги, встал с кровати и шаркающей походкой прошёл на кухню, чтобы угостить гостя настоящим чаем.

Однако Иван Петрович не внял совету пожилого революционера и, удачно продав несколько вещиц, решил продолжать поиски и перепродажу антикварных вещей, пока будет возможность – таково свойство торговли: кто однажды занялся торговыми делами и получил от этого выгоду, тот уже не может заниматься ничем иным, не зная, что ещё Конфуций, две тысячи лет назад, сказал: «Когда исходят лишь из выгоды, то множат злобу!»

XXIX

В августе, вполне освоившись на новом месте жительства и совершив несколько выгодных сделок с антиквариатом, Иван Петрович отправился за семьёй к своему отцу в Белоруссию.

Старшие дети за лето вытянулись, загорели и носились целыми днями по селу или на речку, забегая в дом лишь за куском хлеба. Младший сын Рома начал уже переворачиваться на живот и пытался ползти, вглядываясь не моргающим взором в незнакомое лицо мужчины, склонившееся над ним. Жена Аня от деревенской жизни окрепла и похорошела и встретила своего мужа крепкими ночными объятиями, отдавая ему всю накопившуюся за лето женскую неудовлетворённую страсть.

Фрося без устали хлопотала по дому, обихаживая большую семью, а Пётр Фролович, как обычно, сидел на веранде, перечитывал старые, ещё дореволюционные газеты и гонял внуков с огорода, куда они наведывались за горохом, морковкой и другими овощами и ягодами, представляющими интерес для детских желудков.

Иван Петрович провёл с семьёй две недели, отдохнул сам душой и телом, затем собрал всё семейство и отправился в обратный путь, не поддавшись уговорам отца остаться здесь с семьёй и заняться учительством в сельской школе. Он, по-юношески, надеялся достичь успеха в столице, справедливо полагая, что подрастающим детям будет легче получить образование, проживая в Подмосковье, нежели приехать в столицу из глухого белорусского села.

Отец разочарованно вздохнул на отказ сына остаться жить в родных местах, сказав:

– Как знаешь, сынок. Надеюсь, что тебе не придётся горько сожалеть, что не послушал своего старого отца и уехал пытать счастья на чужбине. Ты уже седеть начал, а всё мечешься в надежде ухватить жар-птицу за хвост. В стране идут большие перемены и с твоей биографией лучше держаться подальше от столичной суеты и злобы, пока страсти не улягутся, но знай, что в отчем доме ты с семьёй всегда найдёшь пристанище и заботу, если плохо твои дела повернутся там, на чужбине.

Под это напутствие отца Иван Петрович и уехал с семьёй из родного дома искать счастья в Подмосковье.

Поначалу обстоятельства складывались по его задумке. Детей он устроил в школы, немного позанимался с ними в свободное время, чтобы они приступили к занятиям в новых для них школах с устойчивыми знаниями, дабы избежать издёвок одноклассников, которые по-детски бывают жестоки к новичкам, делая их предметом насмешек. За лето, общаясь со сверстниками в селе, дочери и сын Борис переняли от крестьян местный белорусский говор, разительно отличающийся от речи москвичей. Анна терпеливо отучала детей от местечкового выговора и, немного проучившись, дети вполне сносно освоили московское наречие, заслужив одобрение сверстников.

Устроив детей, Иван Петрович занялся торговыми делами, разъезжая по Подмосковью и окрестным областям в поисках редких вещиц и старинных икон, которые продолжали появляться на барахолках в воскресные торговые дни. Ему сопутствовал успех и дела пошли значительно лучше, чем в Вологде. Связи с московскими антикварами стали постоянны, и его, как знатока, частенько приглашали на консультации для оценки подлинности вещиц и икон и определения их художественной ценности.