Жизнь в цвете хаки. Анна и Федор

– Да, такое забудешь ли… Я тогда упала под скамейку в кухне. Она же возле стола стоит, а рядом диван – все деревянное. Очнулась поздно ночью, темно кругом, я руку подняла – вверху дерево, по бокам – дерево, лежу на дереве – тело затекло. Да что ли, я уже в гробу и меня живой закопали – так подумала сразу. Я же тебе рассказывала…

– Ну и как бы вы жили с ним: бил бы, пил, и все дела… Какая защита вам, когда он все время пьяный, и все это знают: залез бы кто в дом, никто бы не помог, не защитил бы… Я не могу здесь спать – боюсь… Ночи темные, беззвездные, луны нет, хоть глаз выколи…

– Лена, подумай сама: а если бы у тебя так в жизни сложилось, что кто-то таким же из твоих детей был, ты бы разве не кормила, не поила? Я же мать… Ты тоже вряд ли отказалась от своего ребенка… Сколько ему пришлось вынести за всю жизнь… Он, правда, и за другое скандалил со мной: не хотела, чтобы кого-то привел в дом, пока я жива. Даже одно время согласилась – пусть ведет, пусть живут. А он жениться хотел, но та поставила условие, чтобы дом на нее переписали, чтобы она была хозяйкой, а так, мол, она никаких прав не имела бы… Ну женился бы, переписали бы, а потом нужна была бы я здесь? И зашел у нас спор… То на бутылку не дала, то бабу не разрешала привести, он и не выдержал… А оно видишь, как повернулось: внезапно умер, я сразу и не увидела его в малиннике, искала по селу, думала, лежит где-то пьяный.

– Ну да, все пример с бати взяли: тот руки поднимал, Вовчик такой же, Степа… Один Василь наш вроде не шебутной: напьется – песни поет и спать ложится.

– Ох, уже не знаю… пример перед глазами точно был… Конечно, что тут говорить…

– Но сын разве должен так поступать?! Мало ли вы для него сделали?! Он еще и маковую соломку пил: я вижу – мешки с ней висят на погребе… Удивляюсь, что его еще не арестовали при жизни, вот позор был бы… Надо все это сжечь завтра… Покупатели увидят – стыда не оберешься… А там и полиция заявится: вот я попаду… и попробуй оправдаться…

– Да ему водка уже не помогала боль снимать, он заваривал, пил и спал потом…

– У вас на все есть защита для него. Я понимаю, что ему трудно было, но так пить зачем, чтобы где-то без памяти валяться? Ну, батя вылитый: того тоже приносили на руках домой… Как было стыдно от людей… А этот и так простуженный – валялся везде, никому ненужный, вы же искали и приводили домой, сами же говорили…

– Говорила… И сейчас бы привела… да уже…– мать заплакала.

Лена обняла ее, прижала к себе, успокаивала, гладила по плечам, голове, укоряя себя за начатый не ко времени разговор. Так вечерами они разговаривали, пока Анна не выбивалась из сил. Иногда мать срывалась и кричала, доказывая что-то свое, что пережила за всю жизнь, потом успокаивалась, спокойнее говорила о том же. Но видно было, что такие беседы понемногу освобождали ее от стрессов.

Один раз дочь приехала из района, куда ездила оформлять бумаги для продажи дома, увидела ее у забора перед огородом. Мать стояла, опершись руками в перекладину калитки, с тоской глядела вдаль, не обращая внимания на прохладный вечер. Лена подошла сзади, обняла тихонько, и так стояли немного, пока не замерзли. Проголодавшись за весь день (дорога на перекладных занимала много времени – автобусы ходили редко), Лена быстро приготовила ужин, затопила печь в доме, стали ужинать.

– Ма, может, поедем со мной? Нам будет хорошо вместе. Я вас не обижу… Ну, хотите – оставьте доверенность на Свету, пусть получает вашу пенсию, тратит, а сами поедем, пока есть время документы сделать.

Анна покачала головой (уже через полгода она поймет, что не она нужна была Тане, а только ее деньги, просила, чтобы отправила к старшей дочке, но та не захотела), а потом уже через силу проронила:

– Давай потом поговорим, ладно? Пока живем здесь, будет видно…

– Ну хорошо, только чтобы поздно не было… Но и с вашим документом вас на самолет пустят все равно… А там разберемся, трудно не должно быть, вы же родились в России, гражданство можно быстро сделать… Поставим вам зубы, сделаем протезы – как захотите, будете хоть кушать хорошо. Купим вам слуховой аппаратик, можно спокойно телевизор смотреть и слушать, а не прислушиваться к звуку…

***

Лена была зарегистрирована в Казахстане на месяц, поэтому нужно спешить с оформлением бумаг на дом, с выпиской матери, с продажей. Она еще раз предложила поехать с ней, но мать уперлась в своем решении.

Потихоньку стали дела продвигаться, приходили покупатели, оформлены были бумаги, продана утварь, имущество, мебель, кое-какая одежда. Все забирали чеченцы и казахи. Как раньше мать говорила, русских в поселке почти не осталось, только старики. Приезжали люди за дровами, потихоньку собирались деньги, но дом никто не покупал.