Жизнь в цвете хаки. Анна и Федор

Лена с горечью и тоской наблюдала, как старела мама – руки ее были натружены, в мозолях, в рубцах, с потрескавшейся кожей. Не верилось, что когда-то это были маленькие красивые ручки, делавшие тонкую работу. Мама потеряла все зубы, жевала только деснами, но не соглашалась на протезирование, как ни уговаривала ее старшая дочь во время очередного приезда. Красивые косы матери стали совсем седыми, поредели, и дочь предложила сделать короткую стрижку, чтобы легче ухаживать за волосами. Когда-то большие глаза стали меньше, вероятно, от слез. Только кожа на ее лице оставалась ровной, почти без морщин, а ведь она не пользовалась никакими кремами. Дочь думала, что если бы жизнь матери была легкой и счастливой, то ее красота сохранилась бы дольше.

Анна не очень щедро баловала себя: в ее гардеробе совсем мало вещей – две юбки, две блузки, одно простенькое платье, пара ситцевых халатов, джемперок, плюшевая курточка, несколько головных платков, зимние сапожки и летние туфли на низком каблуке, тапочки. Все, что привозили дочери из одежды, она отправляла Свете, а уж та распоряжалась вещами по-своему.

Когда Лена вышла на пенсию, они с мужем переехали в Краснодарский край, приехать не стало возможности: почти заново переделывали купленный домик, обустраивали небольшую усадьбу, на это уходили все средства. Одна надежда была на письма матери, которые та не очень охотно писала, считая, что новостей мало, а с теми, что были, незачем было делиться.

А спустя какое-то время Степан скончался прямо в палисаднике, скрывшись в кустах малины, так что мать не сразу обнаружила его, считая, что он опять где-то лежит пьяный. Поискав по поселку, не найдя его, вернулась домой и случайно наткнулась на уже остывшее тело.

Так бесславно закончил жизнь один из красивейших сыновей Анны и Федора.

Анна осталась совсем одна.

Дороги памяти. Судьба Анны

Проходит пора звездопада,

и время навек расставаться,

а я лишь теперь понимаю,

как надо любить, и жалеть,

и прощать, и прощаться…

О. Берггольц

***

Когда захочешь, дорогой прохожий,

Меня в своей молитве помянуть,

Скажи тихонько: «Отпусти ей, Боже,

Ее грех!» – и продолжай свой путь.

Ю. Вознесенская

На переговорах с Валентиной Лена услышала о смерти Степана, что уже похоронен, надо бы подумать, как быть с мамой. Лена посоветовалась с мужем, собрали денег, полетела в родной поселок. Оказалось, что ее ждали, чтобы сменить так называемое дежурство возле матери.

Василий обрадовался, что может уехать: подвыпивший, он даже толком не поговорил с сестрой, уехал в тот же день к вечеру. Надо продавать дом, имущество и уговорить маму переехать к кому-нибудь из детей. Василий умыл руки: «Я в эти игры не играю».

Делать нечего, Лена написала объявления о продаже дома, утвари, дров, развесила по столбам в поселке. Надо сказать, что она увидела мать совсем поникшей от горя. Видно, у нее был сильный стресс: она то плакала, то сидела молча, то начинала тихонько причитать, качаясь из стороны в сторону. Очень просила дочку сводить на могилу Степана.

Когда пришли на кладбище, Лена увидела, что он похоронен в общей оградке рядом с Федором… Два родных человека, ненавидящие друг друга при жизни, казалось, примирились после смерти… Анна долго без слез стояла возле могилы, видно, она как-то успокаивалась… А дома уснула, переговорив с дочерью о поминках.

Лена подготовила все к девятинам: кому отнесла заготовленные узелки со сладостями, платочками, как принято в поселке, кого пригласила по желанию матери домой. Анна то просыпалась, то снова впадала в забытье, видно, так устала от произошедшего, потеряла счет времени, что ей было все равно, как все будет идти. Лена не стала ее будить, когда назавтра пришли люди, извинилась перед ними за мать, сказав о плохом ее самочувствии (да все и понимали, как тяжело теперь пожилой женщине). Посидели, поговорили, поели приготовленные блюда, получили с собой узелки со сладостями и разошлись по домам.

Остались Надя, когда-то часто ночевавшая в доме, пришла и сильно постаревшая Малайя, знавшая Лену, сидели и беседовали, когда вошла отдохнувшая мать. Она удивилась, что никого нет за столом, и посуда стоит пустая, ее успокоили: народ был, и все прошло хорошо. Анна недоверчиво смотрела на девчат и не знала, что думать и говорить. Лена усадила мать за стол, положила еды, разговорились. Анна успокоилась, видно, почувствовала, что так и было. Дочь поняла, что именно разговорами надо ее отвлекать. А в это время, услышав, что приехала любимая учительница, приехали бывшие ученики, обнимая ее и делясь своими новостями.