Жизнь военной элиты. За фасадом благополучия. 1918—1953 гг.

Бывший начальник отдела кадров ВВС Поляев ответил: «Чего ты беспокоишься, тебя ведь не демобилизовали, а перевели в распоряжение. Я только оформлял этот перевод и больше ничего не знаю».

Начальник ВВС РККА тов. Локтионов ответил, что это проделали аоновцы без него непосредственным докладом Наркому обороны и добавил: «Тебе, старому опытному командиру, беспокоиться нечего, скоро получишь соответствующее назначение».

Член Военного совета ВВС тов. Овчинкин сказал: «Скробук, ты не волнуйся, получишь скоро назначение, и тогда будет пересмотрен вопрос о твоем воинском звании. Я ведь был полковым комиссаром, а теперь дивизионный (комиссар)».

9. Эти абстрактные дипломатические «ответы», по существу, не отвечали на мой вопрос о причине снятия, а посему и не могли меня удовлетворить, ибо я думал и работал конкретно, поэтому убежден, что за срок менее полтора месяца совместной работы нельзя составить объективную оценку на командира корпуса, которого изгоняли из АОН не в интересах большевистского дела, а из каких-то ложных, предвзятых побуждений.

Это, видимо, чувствовали и понимали и сами руководители АОН и ВВС, потому что не решались прямо, честно, открыто сказать мне о причинах перевода в распоряжение и о готовящемся увольнении меня из ВВС РККА.

Из этого видно, что у людей, которые хотели и добились моего увольнения из ВВС, и грана не имелось сталинского и ворошиловского отношения к живому человеку — Скробуку. В самом деле, если были реальными данные на снятие или увольнение, то почему же в служебном или партийном порядке не заслушано мое устное или письменное объяснение по имеющимся данным; после чего, учтя все реальное — за и против — решать вопрос с индивидуальным подходом, как учит великий Сталин, об увольнении — предании суду или настоящей реабилитации от клеветы. К сожалению, наделе была одна тенденция скорей выбросить меня из ВВС, как лишнего, чужого человека (член ВКП(б)) без сообщения причин, тем самым прикрывая клеветников, а меня лишая возможности конкретно бороться за большевистскую справедливость.

Б) По поводу увольнения из ВВС на мои вопросы получил нижеследующие ответы:

На мой вопрос, почему я уволен, мне ответили командарм тов. Локтионов и член Военного совета тов. Овчинкин, а также начальник отдела кадров ВВС комбриг тов. Котов: «Для накопления кадров запаса». Я это рассматриваю в условиях ВВС как ликвидацию их.

Начальник отдела кадров ВВС комбриг тов. Котов сказал «В отделе материала на увольнение Вас из ВВС нет» и, держа в руках мое личное дело с документами о прохождении службы за 20 лет, добавил: «По этому делу любой командующий с удовольствием взял бы Вас командующим ВВС, но обратно не пытайтесь восстанавливаться, из этого ничего не выйдет, устраивайтесь на работу».

Начальник ВВС командарм тов. Локтионов месяца 3—4 тому назад ответил: «В связи с врагами мы перестраховались. Если можете терпеть, через шесть месяцев приму обратно на службу». На это я доложил, что я здоров и не нуждаюсь в таком длительном карантине, я хочу работать, на это был ответ: «Можешь ждать — жди».

Член Военного совета тов. Овчинкин на мое обращение об увольнении меня, члена ВКП(б), по пункту «б», ответил: «Пункты определяет Нарком». Когда я доложил, что не Нарком, а ВВС и что «Вы никогда не сделаете из меня врага, он сказал: «Врагам пункт «б» не даем». На мое заявление, что я таким увольнением опозорен, и на просьбу помочь мне устроиться на работу ответил: «Не маленький, устраивайся сам». На мой вопрос, за что уволен 4 октября 1938 г., ответил: «Мы обновляем кадры, ты был на руководящей работе, потому уволен».

10. Из этого нетрудно понять то, что когда из-за многочисленных гробов и пустого желудка охотников летать и служить в ВВС было мало, тогда мне служить было можно, а когда страна победившего социализма предоставила своей любимой сталинской и ворошиловской авиации технику, исключающую гробы, и великолепные материальные условия для творческой работы личного состава, когда, к нашей радости, вся молодежь мечтает о полетах, то мне, выросшему в ВВС физически, политически, в военном отношении, члену ВКП(б), почему-то служить нельзя?

Выходит как будто так, что Скробука не коснулся диалектический процесс развития на протяжении всего периода строительства социализма. Выходит, что он не человек сталинской эпохи, а окаменелый в своей неподвижности предмет.

Так всерьез могут рассуждать самые невежественные люди (целого века), ничего не понявшие в большевизме. Я развиваюсь и расту в великом коллективе, в этой великой ленинскосталинской школе научного коммунизма — в ВКП(б). У меня есть не только непорочное прошлое, у меня есть непорочное настоящее, у меня есть, как у большевика и гражданина СССР, прогрессивное революционное будущее. Рано, очень рано хотят сдать меня в архив, а я хочу и крепко готовлюсь, чтобы еще сильней громить врагов партии и советского народа.