Жизнь вопреки

Снимается кино.

А потом была ночь.

В 19:40 отчаянным голосом Брагин прокричал в трубку: «Мы отключаемся! Они уже на четвёртом этаже».

В действительности атакующие не захватили никаких первых, вторых и третьих этажей. Они сделали пробоину в стене, но в здание фактически не вошли. Эмоциональное восприятие всегда опережало событие. Выстрелы у подъезда воспринимались, как бой внутри здания. Потом мы до поздних сумерек показывали бои у Останкино. Не CNN, не BBC, а мы – телевидение России.

Почему Макашов, а штурмом «Останкино» руководил он, не добился успеха? Ну, во-первых, информация о незащищённости «Останкино» скорее смахивала на слухи. Но так или иначе оказалась преувеличенной. Охрана самого здания была увеличена численностью и вооружением. Да и ОМОН, охранявший здание, был иной боевой квалификации, нежели штурмующие, состоящие в основном из приднестровских гвардейцев казачества, людей в полувоенной форме с новенькими автоматами АКСУ, принятыми на вооружение в федеральной милиции. Уверенности атакующим придавала толпа, оснащённая железными прутьями, арматурой и автоматами. Люди в разномастной штатской одежде с армейским оружием в руках. Сигналом к атаке стал выстрел из гранатомёта. После чего началась неуправляемая попытка атаки. В районе 20 часов ситуация стала похожей на кошмар.

Бой вне войны на одной из мирных улиц города. Неожиданно появившихся три бронетранспортера, которые были восприняты как ответ на просьбу о подкреплении, подняли мятежников в атаку, но отрезвление оказалось мгновенным и удручающим.

Бронемашины прибыли на помощь не мятежникам, а защитникам «Останкино». Судя по хаотичному движению бронемашин, экипажи сами не понимали, на помощь кому они пришли, где находятся атакующие, а где защитники телецентра, побуждая всякий раз и тех, и других встречать проносящиеся мимо них машины одним и тем же криком: «Наши пришли!!!»

В 21 час Макашов даёт команду: «Уходим!!!» В «Останкино» бушует пожар. Макашов подавлен, он понимает, что штурм не увенчался успехом. Есть жертвы. «Уходим! – повторяет команду Макашов. – Возвращаемся к Белому дому, там мы нужнее». И далее привычная риторика должна скрыть очевидное поражение. «Мы свое дело сделали. Теперь же эти гадины, – так Макашов аттестует «Останкино», – далее не заговорят».

Макашов не знает, что Российское телевидение и радио продолжает вещание. Если на тот момент всмотреться в экран, то видно, как толпы людей, рассечённые на потоки, уходят из «Останкино». Где-то в районе 22:30 появились пожарные машины. Началось тушение пожара. Потом в очередном эфире, уходящем в ночь, будет сказано, что у стен «Останкино» погибли 62 человека. Это случилось 3 октября с 19:30 до 22 часов. За что??? Во имя чего?? Кого-то удалось оттолкнуть в сторону, и выстрел снайпера прошёл мимо. А кто-то ещё долго лежал в неудобных позах на мостовой, гранитном полу вестибюля, на полу узких коридоров телецентра.

Наша трагическая телерадиовахта началась ровно в 20:00 3 октября. В это время «Останкино» уже прекратило вещание, работал только Российский канал, без секунды опоздания вышел в эфир Валерий Виноградов. Привычная, ставящая всё на свои места фраза «Здравствуйте, в эфире „Вести“». Знакомый голос Виноградова возвращал граждан к реальной жизни. В этот момент всеобщего оцепенения от случившегося после отчаянного сообщения останкинского диктора: «Мы вынуждены прекратить вещание» нетрудно понять шок, который пережили москвичи. А потом была ночь, самая драматичная и непредсказуемая в жизни страны. Как и в жизни Российского телевидения. Чисто организационно команда была в полной готовности.

Работаем на двух площадках. На основной, адресной студии и с запасной на Шаболовке. Ситуация меняется в почасовом измерении.

Штурм «Останкино» захлебнулся, точнее, его и не было. Макашов развернул свою команду и возвращается к Белому дому. Какие планы у макашовской команды и других военных формирований под началом Баранникова, Ачалова, Дунаева – угадать было трудно. Как, впрочем, и получить информацию о раскладе сил на данный момент. В какой мере задействована армия? Был воскресный день, и дозвониться до руководителей МВД, Министерства обороны и других знаковых инстанций было практически невозможно. Ответы таковы: «на выезде, проводит совещание». В этих условиях рассчитывать на какие-либо консультации со специалистами в сфере охранных либо боевых защитных действий было бессмысленно. Приходилось опираться только на личный управленческий опыт.