Жизнь вопреки

Из указа следовало, что я отстраняюсь от своих обязанностей и новым председателем ВГТРК назначается Виктор Югин. На съезд явиться я отказался, и с кем обсуждалась идея югинского телефонного звонка, я не знал. Его последняя фраза в нашем разговоре была точкой: «Ты, конечно, не приедешь». Я засмеялся. Мне ли не знать, что для депутатов Николая Павлова, Михаила Астафьева, Виктора Аксючица, для всей непримиримой оппозиции я был костью в горле, врагом № 1. Впрочем, они никогда этого не скрывали.

Дезинформация, распространявшаяся обо мне не без участия ряда «доброжелателей» из окружения президента, достигла стен Белого дома. Попцов не согласен с указом президента. Попцов постоянно берёт интервью у Хасбулатова. Конечно, комиссия Верховного совета, проверявшая компанию накануне событий, много напортила. Уж слишком очевидной была враждебность к самому Попцову. И всё-таки надо попробовать с ним столковаться. Не получится – прямо в зале его арестуем. Таков был план депутатов, оказавшихся в Белом доме.

На чрезвычайный съезд я, разумеется, не приехал, а значит, лишил возможности моих парламентских «друзей» прямо в зале заседания надеть на меня наручники. Ситуация накалялась, и ещё неизвестно, кому придётся надевать наручники и с кого их снимать.

Однако всё по порядку: первыми начали атаку вооружённые мятежники, сосредоточенные в Белом доме: они прорвали кольцо ОМОНа, в которое был замкнут Белый дом, а затем начали наступление. Захват мэрии выглядел аналогично, вначале у них не было численного превосходства, но была дерзость авантюристов – «сейчас или никогда». Призыв Руцкого и Хасбулатова, опьянённых успехом захвата мэрии, был услышан.

События развивались стремительно. Обстановка в Москве накалялась буквально поминутно. Проблемой становилось – молчание власти. Рискну сделать один шаг назад. В 15 часов, когда уже горела мэрия, переговоры в Даниловском монастыре продолжились, а события в Москве обретали характер всероссийских. Президент находился в своей загородной резиденции. Премьер молчал. Министр обороны, как отвечали в его приёмной, на выезде. Вся остальная власть, включая мэра Москвы, – на переговорах в Даниловском монастыре. Попытка дозвониться до монастыря успеха не дала. И тогда я избрал другой план: я позвонил в машину Лужкова и очень конкретно и жёстко объяснил водителю, что ситуация критическая. Он немедленно должен проникнуть в зал и вызвать Лужкова к телефону. Кто это был, водитель или охранник, – неважно, он просьбу выполнил незамедлительно. Лужков перезвонил через несколько минут. Я буквально в течение трёх минут описал ситуацию. Мэрия горит. 7 этажей в руках мятежников. Бросок на «Останкино» генерала Макашова через час, они планируют штурм, и что самое страшное – власть молчит. Обращение мэра Москвы могло бы успокоить москвичей. На Шаболовке студия для эфира готова. В ближайшее время президент не выступит. Черномырдин шаг, опережающий президента, не сделает. Появление Лужкова на телевизионном экране (а это было воскресенье, день, и тревожная информация уже накалила обстановку в обществе) можно считать мигом отрезвления.

Мэр слыл мужественным человеком. Как потом рассказал Сергей Филатов, они втроём: Сосковец, Лужков и он поехали на Шаболовку. Там же в студии набросали текст обращения. Хотели все трое выйти в эфир, но потом посоветовались и решили – главой города является Лужков, и успокоить москвичей должен он. Трое в эфире в такой момент – это свидетельство растерянности. Лужков нервничал. Текст выступления написали в спешке, достаточного анализа ситуации не было. Но он понял, что от его уверенности зависит если не всё, то очень многое. Он старался, и у него получилось.

Я помню собственную шутку, которую произнёс среди своих коллег, в кабинете было полно народу: «Первую задачу мы выполнили. Показали согражданам живую власть».

В тот критический момент это было не так мало.

Вся ситуация в Москве с 16 часов 3 октября, когда милиция отступила перед натиском толпы, во главе которой шла линия боевиков, вооружённых железными прутьями и захваченными у той же милиции единичным щитами, стала неуправляемой. И город, имеющий самое большое насыщение милицией на каждый квадратный метр площади, буквально в одночасье лишился людей в милицейской форме, сотрудников ГАИ, омоновцев. В этот момент в Москве могли начаться непредсказуемые беспорядки и хулиганские действия. И как ни странно, нацеленность политизированной толпы на Белый дом – всех буйствующих стягивало в одну воронку.

В 19:30 у Останкино загромыхало – начался штурм. Я позвонил главе Останкино Брагину. Я понимал, что для него оказаться в центре таких событий было сверхиспытанием, впрочем, как и для всех нас. Его просьба усилить охрану телецентра осталась гласом вопиющего в пустыне. Я как мог подбадривал его. В телефонной трубке были слышны хлопки одиночных выстрелов. Пулемётные очереди. Бой шёл уже на подступах к телецентру. До начала этого столкновения Брагин ещё надеялся, что ситуацию удастся разрешить политическими переговорами.