Жизнь Вудхауза

То и дело возникали слухи, будто война вот-вот кончится и всех освободят, но вообще-то поводов для оптимизма было мало, и, когда наконец настали перемены, они были внезапные, драматичные и обескураживающие. 8 сентября Вудхауза и всех остальных (700 человек) отправили поездом в бывший приют для душевнобольных в Тосте — городке в Верхней Силезии, на сельскохозяйственном юго-востоке Великой Германии. «Subita Germanorum sunt concilia»[44], — заметил знаток античности Вудхауз. Он как раз постирал одежду, и для нового неожиданного переезда пришлось упаковать ее еще мокрой. «Пир судьбы» продолжался.

«В лагере было чертовски весело» (1940–1941)

Тост ничем не примечателен. Он лежит в сердце свекольного края… Здешний ландшафт столь однообразно-гладок, что многие гости задаются вопросом: «Если это Верхняя Силезия, то какова же Нижняя?»

П. Г. Вудхауз «Цирковая блоха»

Трехдневный путь до Internierungslager[45] (сокращенно «И-лаг») в Тосте, через самый центр оккупированной нацистами Европы, Вудхауз проделал в переполненном купе пассажирского поезда. В день полагались лишь миска супа, буханка хлеба и пол-сосиски; в пути его одновременно мучили голод, нехватка сна и неизвестность, так что по приезде он «походил на ветошку, принесенную вороной с помойки»[46]. Хотя он редко называл творившееся в нацистской Германии своим именем, в дневнике он все же написал: «Самое страшное в таких переездах — что ты не представляешь себе, сколько еще осталось ехать». Как правило, он ретушировал свои воспоминания, чтобы предстать добродушным стоиком, который переносит мучения иронически-отстраненно. Но другие не скрывали своего ужаса. Боб Уитби, которого перевозили вместе с Вудхаузом, вспоминает, что на каждой станции поезд окружали охранники, вооруженные винтовками с примкнутыми штыками. «Иногда кто похрабрее [спрашивал] немецких солдат: ‘Куда вы нас везете?’ Ответ был всегда один: ‘Соляные шахты. На соляные шахты’. Я смертельно боялся [попасть] на соляные шахты». И все же, хотя других терзали муки неизвестности, Вудхауз нашел время записать услышанную в тюрьме шутку: «На поверке какой-то шутник сказал: ‘Когда война кончится, куплю себе немца, если у меня будут деньги, поставлю в саду и буду ему устраивать поверки!’». Бесконечный путь в Тост начался 8 сентября. За день до того по всей Британии зазвенели церковные колокола: это ополченцы готовились отражать «предстоящее нашествие» (как потом выяснилось, тревога была ложной).

В те десять месяцев, что Вудхаузу оставалось провести в плену, с сентября 1940-го по июнь 1941 года, война достигла кульминации. За бомбардировками Англии осенью 1940-го последовала Битва за Атлантику, длившаяся с марта по июль 1941-го. Все это вместе: воздушные налеты, потери на море и целый ряд неудач на средиземноморском фронте — заставили Британию перейти к оборонительной войне. Америка же в войну еще не вступила. В кризисных условиях, оказавшись в осаде, британцы испытали прилив патриотических чувств и с презрением оглядывались на постыдные годы выжидательной тактики. Вудхауз, запертый в Тосте, об этом и не подозревал.

Его приемная дочь Леонора Казалет, жившая в Кенте, видела своими глазами Битву за Британию. «Над нами весь день — воздушные бои», — писала она Рейнолдсу: от имени Вудхауза ей приходилось отвечать на деловые вопросы. Она также сообщила Рейнолдсу, что Этель нашлась в доме мадам Бернар, в рыбохозяйстве в департаменте Па-де-Кале. И просила перевести матери тысячу долларов в Париж, в американское посольство. «Новостей о Пламми нет, — продолжала Леонора, — кроме того, что их разлучили, и мы пытаемся разузнать, где он». Рейнолдс в Нью-Йорке также предпринимал все возможное, чтобы помочь своему клиенту. В сентябре, зная только, что Вудхауза интернировали, он попросил вмешаться Красный Крест, но его не стали и слушать. К середине сентября он узнал, что Вудхауза «предположительно поместили в концентрационный лагерь и связаться с ним невозможно», 10 октября он выяснил у американского консула в Париже, что «мистер Вудхауз, как утверждают, содержится в крепости города Юи в Бельгии, недалеко от Льежа». Эти сведения, как позже понял Рейнолдс, устарели на месяц: в конце октября он получил почтовую открытку из тонкого картона от «Gefangennummer 796»[47], написанную простым карандашом и печатными буквами. Вудхауз прервал свое пугающее молчание: