Жизнь взаймы

— Отправиться в буддийский монастырь, сойти с ума или помереть, причем лучше всего, наложив на себя руки. Как вам известно, способность к самоубийству — это одна из трёх вещей, которая ставит нас выше животных.

Лилиан не стала спрашивать об остальных двух. — Есть ещё и четвёртая вещь, — сказала она. — Наше несчастье заключается в том, что мы верим в наше право на жизнь. Но нет у нас такого права. Если мы это осознаем, по-настоящему осознаем, то вместо потока горькой лести мы вдруг сможем услышать и действительно елейные речи.

Жерар молча приветствовал её слова, высоко подняв руки. — Кто ничего не ждёт, никогда не испытывает разочарований. Это последняя из моих маленьких мудростей!

— На сегодня — последняя, — ответила ему Лилиан и встала из-за стола. — К сожалению, самые распрекрасные премудрости на доживают до утра. Сколько же их останков приходится выметать каждое утро! И вообще странное дело: чего только люди не болтают с заходом солнца! А сейчас мне пора уходить.

— Вы это всегда говорите. Но вы же вернётесь?

Она с благодарностью взглянула на него. — А вы уверенны? Удивительно только то, что это ведомо одним лишь поэтам.

— Нет, они этого тоже не знают, они просто надеются, что сие им ведомо.

Лилиан прошла по набережной Гранд Огюстэн до набережной Вольтера, а потом повернула назад и нырнула в узкие переулки за набережной. Она не испытывала особого страха гулять по ночам в одиночку и вовсе перестала боялась людей.

Она оказалась на рю де Сэн и вдруг увидела женщину, лежавшую на земле. Сначала решила, что та просто пьяна, и прошла было мимо, но поза женщины, которая распростертой лежала наполовину на проезжей части дороги, наполовину на тротуаре, заставила ее вернуться. Лилиан подумала было втащить женщину на тротуар, чтобы её случайно машины не переехали.

Женщина была мертва. Её лаза были открыты и в тусклом свете фонаря устремлены на Лилиан. Когда Лилиан приподняла женщину за плечи, её голова запрокинулась и с глухим стуком ударилась о мостовую. Лилиан издала приглушенный крик: в тот момент ей показалось, что она причинила мертвой боль. Она вгляделась в её лицо; оно было бесконечно пустым. Лилиан беспомощно огляделась кругом, не зная, что же делать дальше. В нескольких окнах ещё горел свет, а из одного занавешенного, которое было побольше, доносилась музыка. В просветах между домами высоко вверху виднелось небо, без единой звёздочки. Где-то издалека слышался крик. Лилиан увидела, что к ней приближался мужчина. Какое-то мгновение она ещё колебалась, но потом быстро пошла ему навстречу. — Жерар! — воскликнула она удивленно и в то же время с облегчением. — Откуда вы узнали.

— Я шел вслед за вами. Поэты имеют право на это в весенние вечера.

Лилиан покачала головой. — Там лежит мертвая женщина! Пойдемте!

— Наверно, пьяная. Потеряла сознание.

— Нет, она мертвая. Уж мне да не знать, как выглядят мертвецы. — Она чувствовала, что Жерар внутренне сопротивлялся.

— В чем дело?

— Просто не хочу связываться, — сказал Певец Смерти.

— Но нельзя её оставить на мостовой.

— Почему это нельзя? Она же мертвая. Все остальное касается только полиции. Я не хочу, чтобы меня впутывали. И вам не советую! Полиция может подумать, что это мы её убили. Идёмте отсюда!

Он потянул Лилиан за руку. Но она продолжала стоять на месте. Лилиан смотрела на лицо, которое уже ничего не хотело знать и знало всё, чего не знала она. Мертвая казалась страшно одинокой. Одна её нога была подтянута к животу и скрывалась под клетчатой юбкой. Лилиан видела её чулки, коричневые туфли, наполовину раскрытые кисти рук, коротко постриженные темные волосы и тонкую цепочку на шее.

— Идёмте же, — прошептал Жерар. — Не хватало нам ещё неприятностей! С полицией не шутят! Мы можем туда позвонить… откуда-нибудь. Это всё, что мы можем сделать!

Лилиан дала себя увести. Жерар шёл так быстро, что она едва могла поспевать за ним. Когда они оказались у набережной, она взглянула на него и увидела, что он очень побледнел. — Очутиться лицом к лицу со смертью — это совсем иное дело, чем говорить о ней. Не так ли? — спросила Лилиан с горькой иронией в голосе. — Откуда мы сможем позвонить? Из моего отеля?

— Там нас может услышать портье.

— А я смогу отослать его за чем-нибудь.

— Ладно.

Портье вышел им навстречу с сияющие улыбкой. — Он уже на десятом месте. Но он.

В этот момент он увидел Жерара и о замолчал, полный упрёка. — Это друг Клерфэ, — сказала Лилиан. — Вы правы, это надо как-то отметить. Принесите бутылку вина. И где у вас тут телефон?

Портье показал на свой стол и исчез.

— Мы сейчас, — сказала Лилиан.

Жерар уже искал номер в телефонной книге. — Книга старая.

— Полиция не меняет свои номера телефонов.

«На десятом месте, — подумала Лилиан. — Он всё едет и едет из Брешиа в Брешиа, а тут в это время»