Жизнь взаймы

Татьяна Викторовна замерла на пороге, ошеломлённо разглядывая... берёзовую рощу. Сверху падал весёлыми пятнами свет, прыгал по ковру мха с торчащими то тут, то там разноцветными шляпками сыроежек. Пахло грибами и влажной землёй.

Для верности протерев глаза, она сделала шаг вперёд. Створки за спиной закрылись и тут же приняли зелёный оттенок, притворившись зарослями дикой малины. Казалось, вот сейчас высунется из них лобастая голова хозяина лесов, решившего полакомиться сладкой ягодой.

«Система жизнеобеспечения неизвестного мне образца, — разрушил морок спокойный голос Э, — с применением вторичных циклов. Похоже, все деревья — клоны одного экземпляра. Примерный возраст установить невозможно».

Интуиция сделала стойку. Татьяна вгляделась в чащу, полную светотени и ароматов настоящего леса.

«Можешь определить, где находится дерево-родоначальник?»

«Могу. Его уровень энергии будет ниже, чем у остальных, поскольку оно старше копий».

«Дай направление».

Следуя указаниям, она перешла овраг, обогнула небольшой холм с водопадом, отмечая про себя, с какой любовью и искусством сотворён окружающий мир.

Создатель этого места застыл под старой берёзой, выпроставшей из земли узловатые коленья корней. Увидев тело, Татьяна бросилась к нему, перевернула лицом вверх. Перед ней лежал землянин в возрасте около сорока лет. Он был бледен и истощён, а с угла рта стекала струйка крови, неправдоподобно алой в мире всех оттенков зелёного.

Подключившись к Малой медицинской консоли, она повела рукой над неизвестным, считывая жизненные показатели, которых... почти не оставалось. Его органы и системы, на первый взгляд, находились в норме, но он умирал, словно подошёл неслышными шагами отпущенный ему срок и шепнул на ухо заветное: «Замри!»

Оказать полноценную помощь умирающему здесь возможности не было. Татьяна без колебаний подключила консоль к незнакомцу, насыщая его кровь кислородом и теми стимуляторами жизнедеятельности, которыми располагала, закинула тело на карачки, удерживая его руки одной рукой, чтобы не сползал, а другой подняла консоль. Поскольку катиться по мху и лесным колдобинам консоль не могла, пришлось рывками переставлять её по маршруту. И потащила умирающего прочь, попутно удивляясь не тому, что тащит, а тому, что вообще смогла его поднять!

За зарослями малины уже ждала транспортировочная тележка, пригнанная умницей-Э с МОД. Скинув на неё незнакомца и пристроив консоль у него в ногах, Татьяна отдышалась и поспешила за тележкой, двинувшейся в сторону шлюза.

Корабль выпустил их: если и был в нём Управляющий Разум или системы слежения и безопасности — они бездействовали, то ли отключённые хозяином, то ли переставшие функционировать с того момента, как он оказался в беспамятстве.

Оказавшись в Лазарете, Татьяна действовала, не задумываясь. Словно и не было долгого отсутствия и череды разнообразных событий, надолго оторвавших её от врачевания. Незнакомец был помещён в Икринку и подвергнут полному сканнингу. Результаты анализа оказались неутешительны: жизненная энергия по непонятной причине стремилась к нулю. Нервные клетки, как наиболее медленно обновляющиеся в организме, несли память о чудовищном радиационном ударе, от которого незнакомец должен был умереть. Однако он не умер. Причиной стало стороннее вмешательство, произведённое столь искусно, что Татьяна только диву далась. По сути, лежащего в вифере некто разобрал, а затем собрал заново, заменив отказавшие детали копиями. Причём заменив частично, с сохранением родных, а не дублированных, клеток в каждом из органов. Это привело к тому, что через несколько циклов обновления тканей родные клетки полностью заменили клонированные, а однажды запущенный процесс обновления стал повторяться с завидной регулярностью, не давая незнакомцу приблизиться к порогу старения... Татьяна в изумлении смотрела на лежащего в Икринке человека, которому было больше трёхсот лет.

Однако сейчас времени ему оставалось всего ничего. Доктор Лазарета встрепенулась и принялась искать пути приостановить истечение теряемой клетками энергии, но ситуация не изменилась ни спустя два часа, ни к утру суточного цикла по метрике Лазарета. Незнакомец умирал. Испробованные схемы лечения, взятые у разных рас, не работали.

Измученная не сколько бессонной ночью, сколько собственным бессилием Татьяна Викторовна пошла на кухню, где, вроде бы, должен был оставаться ещё запас кофе.

Одно из любимых помещений станции встретило приглушённым светом, тихой музыкой и кипящей водой в чайнике. Белые щупы, свисая с потолка, споро насыпали в кривобокую турку кофе и сахар, наливали кипятка и ставили на разогревающую платформу.

Татьяна, сев на любимый стул и с удовольствием покачиваясь на нём, следила с улыбкой, полной изумления, как Э готовил кофе, как ароматный коричневый напиток лился в её чашку, по кривоватым бочкам которой, оказывается, соскучились пальцы.