Жизнь взаймы у смерти

– О ней речи не было. Но убийцей фрау Марты она может быть только в одном случае: если ее рост выше ста восьмидесяти пяти сантиметров. Именно с такой высоты был нанесен удар по голове бедной немке… – Беркутов прислушался: из прихожей доносились голоса.

– Всем привет! – Никита[9] на миг задержался на пороге комнаты, а Беркутов в который раз подумал, что дверные проемы в этой квартире словно специально сделаны под почти двухметрового сына Галины: в обычном блочном доме пасынку пришлось бы «складываться» на треть.

– О! Сын! Что топчешься как неродной? – Галина с улыбкой подошла к Никите. – А кого ты прячешь за своей широкой спиной?

– Вот, нашел девушку у подъезда. Говорит, к вам, Егор Ваныч! – Никита шагнул в сторону.

– Лиза?! – Беркутов ошеломленно смотрел на дочь, а в голове тут же возникла мысль, что случилось что-то страшное.

– Егор Иванович, то есть, папа, я пришла… в общем, Шурка опять сбежал. Я боюсь, он влип в историю и боится признаться!

– Папа? Я опять пропустил что-то интересное? – обиженно прогудел басом Никита.

– Лиза, давайте-ка, присаживайтесь вот сюда, – Галина взяла растерявшуюся девушку за плечи и подвела к дивану. – Расскажите все подробно, а я пока пойду, поставлю чайник. Ну только что жаловалась вашему отцу, что некому отведать моих маковых плюшек!

Глава 13

Юлия оглядела спальню, взгляд задержался на фотографии мужа в простой рамке, она усмехнулась и, взяв ее двумя пальцами за угол, бросила в верхний ящик комода. Все! Наконец это чудовище, этот старый сатир освободил ее. Да! Свобода! Именно так она, жена, то есть уже вдова Франца-Гюнтера фон Эрбаха оценивала свое нынешнее состояние. Как долго шла она к этой свободе, успев состариться душой и уже совсем отчаявшись, – ее муж обладал на редкость крепким здоровьем, учитывая безалаберный образ жизни. Сегодня, наконец, Юлия решила, что для нее траур закончился, долг ему она отдала сполна, изображать горе теперь, когда кто-то лишил жизни и его сестрицу Марту, нет надобности. И нужно было той тащиться в Россию, чтобы там умереть!

…Они ее не признали сразу, эти чванливые арийцы, кичившиеся своей чистой кровью. Ни отец Франца, ни сестра. Ее, юную танцовщицу, красотку с идеальной фигурой, посчитали неподходящей партией для рыхлого, с заметным пивным брюшком наследника рода фон Эрбах. Но тот неожиданно пошел против воли отца. Неслыханно! И его отлучили от дома… Юлия тогда чуть не совершила глупость – собралась уже было бежать от него: жить с изгоем, лишенным денег, в планы не входило. Но Франц, как оказалось, не был совсем уж беден – вполне приличный особняк и галерею, как источник постоянного дохода, ему оставила в наследство мать. Конечно, это не замок Эрбахов, но… Прикинув, что на родине она не будет иметь и этого, Юлия согласилась сочетаться законным браком с влюбленным в нее Францем-Гюнтером. Знала бы она, что за внешностью добродушного толстяка скрывается садист! До рождения ребенка муж еще как-то сдерживал себя, объясняя беременностью ее отговорки от близости, но после родов причин не убавилось. Его фантазия не знала предела, а Юлия просто боялась смотреть на себя в зеркало: однажды, заметив синие круги под глазами, поняла, что долго не выдержит, сорвется. Играть в любовь становилось все труднее, но она понимала, если муж заметит фальшь, ей не жить.

Помощь пришла, откуда не ждала. Уж кто-кто, а сестра Франца никак не должна была вмешиваться в их семейную жизнь! Марта приехала к ним, когда их сыну исполнился год. Особенных эмоций по отношению к племяннику не проявила, вручила подарок в огромной коробке, потрепала за пухлую щечку и уединилась с братом в его кабинете. Сколько ни пыталась Юлия понять, о чем шел разговор, дубовые двери пропускали лишь отдельные звуки. Говорила, в основном повышенным тоном, Марта.

Этот ее единственный визит к ним перевернул всю их жизнь. Франц резко охладел к ней, Юлии, что ее очень устраивало. Редко появляясь дома, он совсем не интересовался сыном. Юлия сомневалась, что тот узнает ребенка среди других детей его возраста. Она голову сломала, мучаясь предположениями, что же такого наговорила Марта младшему брату, но версии ее ничем подкреплены не были, и ей пришлось принять новое свое положение как есть.

Она обожала малыша, могла возиться с ним часами, отгоняя приставленную к нему мужем бонну. Та жаловалась Францу. Но если до визита Марты тот строго следил за тем, чтобы сына воспитывала профессиональная няня, то после беседы с ней ему стало все равно.

Причину такого его поведения Юлия поняла многими годами позже…

Стук в дверь вывел ее из раздумий.

– Заходи, – она вздохнула, зная, что за дверями стоит сын: их спор о необходимости этой поездки в Россию продолжался уже второй день.

– Доброе утро, мама! Пришел сказать, что оформил все необходимые документы для выезда. Петер Шульц едет со мной. Так тебе будет спокойнее?

– Макс, ты знаешь мое мнение. Что меняет его присутствие? Это лишние расходы, а, учитывая скромную сумму наследства, мы можем получить лишь долги! – поверенный рода фон Эрбах вызывал в ней лишь неприязнь.